Новейшие исследования (в частности, работы Е. Э. Липшиц[182], И. Ф. Фихмана[183], X. Кэпштейн[184], П. Лемерля[185] и др.) позволяют говорить, однако, и об известном континуитете крупного (частного, церковно-монастырского и императорского) землевладения на протяжении VI–VII вв., как и о наличии в этот период некоторого континуитета крестьянской зависимости. Крупные имения сохранились в мало затронутых «варварскими» нашествиями районах Фракии, Южной Греции, на западе Малой Азии. Не повторяя сказанного в I главе, следует добавить, что в VIII в. в ходе иконоборческой борьбы, возглавленной самими императорами, реквизициям должны были подвергнуться не только движимые, но и недвижимые имущества церкви и монастырей (в том числе земли, мастерские, доходные дома, мельницы и т. п.), ставшие владениями императора, правительственных учреждений и высшей фемной знати[186]. Вместе с остатками старого крупного землевладения должны были сохраняться и те (смягченные сравнительно с колонатными) формы крестьянской зависимости, которые уже в VI в. определялись в качестве особых арендных отношений, регулируемых обычным «парическим правом».
В условиях, когда казна лишилась основных источников дохода и было необходимо налаживать заново налоговую систему, огромное значение приобрело организованное императорское землевладение. В ходе «реконкисты» правительство утвердило свои права на все покинутые крестьянами земли. Был создан гигантский фонд плодородных (еще недавно культивировавшихся) государственных земель, использовавшийся и для основания правительственных имений, и для расселения «варваров» на условиях уплаты налогов и несения воинской службы, и для раздачи крупным гражданским и военным чиновникам в целях усиления их рвения по службе. В основном, однако, светское землевладение в эту эпоху развивалось в силу естественно-экономических процессов и в результате произвола возвысившейся фемной аристократии. По тем же причинам, а также благодаря уступкам самой центральной власти, дарениям знати и благочестивым взносам простых прихожан, на рубеже VIII–IX вв. снова, несмотря на жестокий удар в VIII в., укрепилось церковно-монастырское землевладение. Чрезвычайно показательно, что термин «парики», впервые упоминаемый в VI в. в связи с владениями церкви, встречается в источниках начала IX в. в значении «зависимые крестьяне» опять-таки применительно к церковно-монастырским имениям[187]. Никифор I Геник (802–811) снова реквизировал лучшие из поместий высшего духовенства и монастырей, но этот же император сам передал, обязав служить церкви (митрополии города Патры на Пелопоннесе) славянских поселенцев в округе города, подчиненных после их восстания 805 г. и отданных митрополиту вместе со всем их имуществом, — факт, свидетельствующий о противоречивой роли государства.
