Авары разгромили в 567 г. гепидов, которые незадолго перед тем уступили империи Сирмий (он был взят аварами в 582 г.). Иначе говоря, плацдармом для нападений на империю могло служить междуречье Дравы и Савы уже с 567 г., куда стали переселяться и подданные хагана — «паннонские» славяне (если они не проникали сюда еще раньше). Знаменательно, что переселение славян в империю зафиксировано еще до взятия Сирмия хаганом. Очевидец событий Иоанн Эфесский сообщает, что на третьем году правления Тиверия (т. е. с 5 октября 580 по 5 октября 581 г.) славяне прошли всю Элладу, область Фессалоники и Фракию, все опустошили, захватили много городов и крепостей, заняли землю «и поселились в ней свободно, без страха, как в своей собственной»; они брали добычу вплоть до Длинных стен и «ныне (т. е. в 584 т. — Г. Л.) они расположились и живут спокойно в ромейских областях без забот и страха… они разбогатели, имеют золото и серебро, табуны коней и много оружия и обучены воевать более, чем ромеи»[112]. Итак, славяне в 580–581 гг. селились уже открыто в равнинных местах, в том числе во Фракии, и захват хаганом Сирмия здесь не имел существенного значения. Эта «брешь» в имперской обороне облегчала возможности походов хагана вместе с подвластными ему славянами в пределы империи, но для переселения семей славян с их скарбом и скотом крепость Сирмий в руках хагана была скорое препятствием, чем воротами в империю. Переселения начались до овладения Сирмием и до прихода аваров в Паннонию. Их приход лишь активизировал начавшийся ранее процесс. Нет достоверных данных о том, что потоком переселения были захвачены значительные массы аваров. Лишь Константин Багрянородный сообщает, что авары вместе со славянами расселились в Далмации, предварительно опустошив ее, что в его время здесь, в Хорватии, еще сохранились остатки аваров, «которых и считают аварами» (De adm. imp., I, p. 142, 70–71).
Конкретные формы переселения неизвестны. Вряд ли оно совершалось в зимний период (с ноября по март) — и не только из-за неблагоприятных климатических условий, но и в силу того, что на новом месте нужно было иметь жилище и запасы продовольствия и фуража. Конечно, переселение осенью (до ноября) имело свои преимущества — к этому времени местные жители обладали запасами продовольствия. Но и возможность «самообеспечения» за счет автохтонов с увеличением числа переселенцев и разорением местного населения должна была уменьшаться. Можно допустить переселение и ранней весной, чтобы успеть на новом месте осуществить полевые работы, заложив основы благосостояния на год, устроить быт, вырастить урожай, заготовить корма на зиму. Лошадь оставалась у славян до поселения на Балканах основной тягловой силой. Лишь кочевники пасли табуны и зимой, перегоняя их на большие расстояния (Мавр., с. 279). Византийцы же (земледельцы, как и славяне) на Балканах обеспечивали на зиму сеном коней и крупный рогатый скот (хотя и на непродолжительный период) (Мавр., с. 284). Но и переселение ранней весной сопряжено с чрезвычайными трудностями: запасы продовольствия исчерпаны, кони истощены (Мавр., с. 276), на дорогах — распутица, особенно тяжелая в горах; до урожая местных жителей было далеко; к тому же весной обычно активизировались и имперские военные силы и кочевники.
