А что происходит в таких случаях с национальными чертами характера?
Я позволю себе напомнить легкомысленную песенку Раджа Капура из индийского фильма «Бродяга», с успехом прошедшего когда-то и по советским экранам. Герой фильма перечисляет одну за другой детали своего костюма (каждая из них привезена издалека) и заканчивает:
В русской шапке большой,
Но с индийской душой.
А дворяне петровских времен говорили, что они и в голландских кафтанах остаются русскими.
Неплохое доказательство правоты Раджа Капура — то, что индийское искусство осталось индийским, а русское — русским и в новых условиях.
Недавно корреспондент журнала «Декоративное искусство» спросил художника-керамиста В. Петрова, как тот придает своим произведениям национальный характер. Художник ответил, что ему незачем заботиться о национальном своеобразии своей керамики: раз он русский художник, так грузинская или голландская керамика у него не получится.
Эти слова художника заставляют вспомнить мнение Виссариона Григорьевича Белинского:
«…после Пушкина все пустились в народность, все за нею гонятся, а достигают ее только те, которые о ней вовсе не заботятся, стараясь быть только самими собою».
Преемственность в национальном искусстве свидетельствует о том, что некоторые особенности склада народа действительно проходят через века.
Очень быстро перенимает в последнее столетие европейско-американскую культуру Япония. Так быстро, что это вызывает у многих японцев тревогу за самобытность их народа.
Советский писатель Илья Эренбург рассказал в одной из книг и о разговоре с японским писателем, который в конце беседы, как бы желая успокоить себя, сказал: «В общем, это не так страшно — Япония не раз показывала, что она может взять чужое и сделать его своим…» Мне думается, что он прав: Япония от себя не отречется. А в таком случае нет ничего страшного, если и меняются те или иные стороны быта. Да и подражание различным образцам европейского искусства не так уж страшно, если оно связано с искренними поисками своей формы и, разумеется, своего содержания. Самое существенное — «душа народа».
«Душа народа» не остается навсегда закрытой для людей других народов. Очень надеюсь, что вы читали замечательные книги русского советского писателя Леонида Соловьева «Возмутитель спокойствия» и «Очарованный принц». Герой этих книг — Ходжа Насреддин, пришедший в них из множества восточных народных легенд и сказок. И в то же время героями этих книг стали узбекский и таджикский народы. В Средней Азии любят книги Соловьева, согласны с тем, что он сумел показать душу народа, среди которого долго жил.
