- Воронов, остановись, - Джанет поморщилась, как от острой головной боли, - ты несешь ерунду.
- Ли, это ты остановись или уже забыла, что психологию допроса мы проходим на одном курсе? Расколоть на горячем не получится, потому что раскалывать нечего. Самого факта преступления не было.
- Джанет, он прав. Я была рядом и все слышала. Соми пострадал из-за собственной неловкости.
Голос новой участницы событий пробрал до мурашек. Голос, который я пытался забыть, но слышал снова и снова, выделяя знакомые нотки из общей многоголосицы. Каждый день я сталкивался с его обладательницей, наблюдая со стороны за ее улыбкой и смехом. Каждый гребаный день из девяти месяцев, проведенных в этом мире. И что самое печальное, чем больше пытался отстранится, тем больше тянуло. Словно подлый разум объявил войну своему хозяину, играя на стороне вредной девчонки с греческим профилем. Ловинс исполнила давние обещания, стерев все файлы с моим именем. И как итог, за полгода мы даже словом не обмолвились.
- Катерина, ты уверена? – задала Ли свой вопрос после коротких раздумий.
- Да, - ответила подруга.
- Воронов, можешь быть свободен.
Переступив через разбросанную по полу еду, я направился к выходу, стараясь не смотреть в сторону нежданной заступницы. Но в самом коридоре остановился, не в силах удержать закипающие внутри слова:
- В моем мире правосудие изображено в виде женщины с повязкой на глазах. Когда она принимает решения, то не видит в подсудимых друзей или врагов, но руководствуется лишь фактами, которые кладет на чаши весов. Что в итоге перевесит, то и решит судьбу человека. Не чувства и эмоции, но сухие беспристрастные факты.
- В моем мире правосудие имеет глаза, Воронов. Здесь оно видит, а в твоем мире слепо. Факты - это инструмент, который используют для понимания истины. Но разве можно полагаться на один лишь инструмент, забывая о глазах мастера? Я знаю тебя и знаю Соми, этого мне достаточно.
- Очень категоричное заявление.
- Воронов, иди уже спать. Поздно.
Я не стал спорить с Ли и молча направился в свою комнату. Шел по темному коридору, а в голове крутился вопрос: откуда Ловинс могла все слышать. В зале ее не было, в коридоре тоже, иначе бы ребята на нее наткнулись. Стояла под окнами зала в двенадцать часов ночи? Ерунда получается, да и не уверен, что с улицы хорошая слышимость. И тут я вспомнил о жалобах Мэдфорда на поздний шум. Комнату аристократа с залом разделяла одна лишь перегородка. Он периодически угрожал съехать, но кто добровольно откажется от единственной комнаты без соседа. Мэдфорд так и не съехал, оставшись в полном одиночестве в своей берлоге. Хотя, с чего это я взял, что в одиночестве. Ночами его комнату вполне могла посещать дама, чьи милые ушки услышали шум в зале.
