Но была и более серьезная проблема. Лекции профессора длились два часа – час собственно лекция, затем перерыв, а затем еще час для представления эмпирических данных и ответов на вопросы. Но какие могут быть эмпирические данные в поддержку тезиса о смерти? Это невозможно. Однако без них ничего не выйдет.
Элизабет все так же посвящала свое свободное время умирающим больничным пациентам и беседовала с ними, чтобы попытаться облегчить их страхи и одиночество. И тут на нее произвела сильнейшее впечатление девушка шестнадцати лет по имени Линда. У Линды был прогрессирующий лейкоз, она прямо и четко рассказывала о своей болезни, и это действительно впечатляло. Она не впадала в замешательство, не смущалась, и вдруг Элизабет осенило: если Линда выступит перед студентами-медиками, она сможет рассказать им о том, что такое умирать в юном возрасте. Линда с готовностью согласилась.
В день лекции Элизабет страшно нервничала. Она стояла на трибуне и зачитывала свои записи, а студенты вели себя безобразно: жевали резинку, болтали, развалившись на стульях, и хихикали. Но ближе к концу лекции их поведение стало более почтительным. Во время перерыва Элизабет вкатила в аудиторию кресло со своей храброй шестнадцатилетней пациенткой. Девушка была болезненно худой и хрупкой, она не могла стоять, но при этом была хорошо одета и красиво причесана. Ее ясные карие глаза и решительный подбородок говорили о том, что она прекрасно владеет собой.
Студенты напряженно сидели на своих местах. Никто не разговаривал, никто не сидел развалившись, никто даже не жевал резинку. Они явно чувствовали себя неуютно. Элизабет представила девушку, объяснила, чем она больна, и сказала, что Линда охотно согласилась ответить на вопросы будущих врачей. Она может рассказать о том, каково это – быть смертельно больной и знать, что тебе осталось жить совсем недолго. Послышался легкий шорох – студенты неловко заерзали на своих местах. А затем воцарилась тишина, такая глубокая, что было даже страшновато. Элизабет попросила кого-нибудь вызваться, но никто не поднял руку, поэтому она выбрала несколько студентов, позвала их на сцену, чтобы они были ближе к Линде, и потребовала: «Спрашивайте же!» Но им удалось придумать только невнятные вопросы о ее анализах крови, размерах печени и других медицинских деталях.
До этого момента Линда была спокойна и даже улыбалась. Но тут она потеряла всякое терпение и выплеснула на студентов свое отчаяние и одиночество:
