Почему-то внутри у Монтальбано возник неприятный напористый звук, будто сработала сигнализация.
Стараясь заглушить его, он еще раз прочел в атласе нужные страницы.
И тут раздался звонок, такой резкий и сильный, что заглушил внутреннюю тревожную сигнализацию.
Монтальбано не сразу понял, что звонит телефон.
Сначала он решил не отвечать, а потом подумал: вдруг это Лаура – и снял трубку.
– Комиссар, прощеньица прошу за то, что осмелился вас побеспокоить…
– Слушаю, Катарелла!
– Только что звонил синьор Микка!
Интересно, кто это? По фамилии Микка комиссар помнил только Пьетро, туринца из учебника истории[11].
– А имя он тебе назвал?
– Да-да, комиссар. Зовут-то его Джарра.
Джарра Микка… А, Джеремикка!
– Что сказал?
– Просил, чтобы вы к нему зашли.
– Послушай, Катарелла, поскольку мне надо кое-куда съездить, сделай-ка мне одолжение!
– Слушаю вас, комиссар!
Как пить дать вытянулся сейчас по стойке смирно.
– Поищи в интернете информацию о процессе Кимберли.
– Охотно, комиссар! Объясните мне только, как это пишется.
– Постараюсь. Пиши: процесс.
Минуты три Катарелла молчал.
Возможно, искал ручку.
– Катарелла!
– Я здесь, комиссар!
– Ты написал «процесс»?
– Еще нет.
– Почему?
– Я вот думаю, там две «це» или две «эс»?
Если он завис на слове «процесс», что же будет с «Кимберли»…
Такими темпами понадобится неделя!
– Катарелла, давай сделаем так: я напишу это на листочке и по дороге заскочу в комиссариат.
По пути в Вигату комиссар размышлял над тем, что звонок Джеремикки был как нельзя кстати. Значит, у него есть новости от французского коллеги. Это означало, что в деле появятся новые подробности, и Монтальбано будет над чем поразмыслить. Плевать, что начальник полиции отстранил его от дела. Оно необходимо ему сейчас как воздух, хотя бы по одной простой причине: чтобы не думать о Лауре.
У комиссариата он вышел из машины, оставив дверцу открытой, чтобы по-быстрому передать Катарелле листок бумаги с надписью «процесс Кимберли».
– Вернусь через час.
– Подождите, комиссар!
– Что такое?
Катарелла в смущении разглядывал носки своих ботинок, сжимая и разжимая кулаки.
– Что у тебя?
– Я должен вам кое-что сказать, не очень приятное, поэтому не знаю, говорить или нет…
– Ладно, когда решишь, телеграфируй!
– Комиссар, это не шутки!
– Тогда говори скорее, мне некогда!
– Комиссар, прошу вас, пройдите в ваш кабинет.
Если это поможет поскорее от него отделаться… Он пошел, Катарелла следом. Дверь в кабинет оказалась закрыта. Он повернул ручку.
