– Давай!
И частично все еще раскрашенный обсосанный хуй Детины 1 вонзился без вазелина в очко Детины 2. Минут через пять они поменялись местами. Следом опять взаимное хуесосание:
Шантору Червицу вскоре прискучило это однообразие и, понаблюдав еще минут двадцать, и поняв, что ничего нового увидеть ему уже не светит, на цыпочках отошел от двери.
Унос выигрыша.
Постучав в комнату, где ебся Спонсор, и услышав ожидаемое хриплое:
– Нельзя!
Шантор Червиц прокричал:
– Это я. Я ухожу. Мне надо винт свой забрать…
Через секунду, не больше, Шантор Червиц даже отметил про себя, что люди в обычном состоянии не могут перемещаться с такой скоростью, дверь приотворилась и а проеме возникла всклоченная шевелюра Спонсора и один его глаз с на удивление узким зрачком.
– Тебе он очень нужен? – Прохрипел Спонсор.
– Не так, чтобы очень… – Честно признался Шантор Червиц.
– Я у тебя его выкуплю! Сколько?
– Ну…Такой идет по двести-триста рублей…– Нагнал цену Шантор Червиц.
– На тебе сотку. – В щели появилась купюра в сто долларов. – Только оставь и его и нас!
– Благодарю. – Ответил Шантор Червиц, как человек с понятиями, забирая баксы.
– Чумовой винт! – Прохрипел Спонсор. – Никогда такого не пробовал! Я тебе позвоню на днях.
– Пейджер вы знаете. – Кивнул Шантор Червиц.
Голова спонсора исчезла за нетерпеливо хлопнувшей дверью, а Шантор Червиц вышел на улицу, уже точно зная, что на пароль, выданный этому Спонсору, он боле откликаться не будет. И других полно.
Все растусовались кто куда по случаю лета и Блим Кололей сидел в одиночестве на балконе, читая мудацкий дюдик про битвы хуями. Четвертый день ремиссии подходил к своей средине, трескаться не то чтобы хотелось, но и что Блиму Кололею не хотелось втрескаться сказать тоже нельзя. Пограничное такое было у него состояние.
Межмарафонье.
Период нудный, но необходимый для зарабатывания бабла, подживления венярок, чистки почени и печек. И, заодно, устранения последствий последних заморочек. В последний раз, съехав крышняком, Блим Кололей покрасил ванну, раковину и унитаз гуашью в зелено-коричневую полосочку. Во избежание постремания, ему пришлось на отходняках переться в хозяйственный и на последние финашки покупать ебучую банку говнообразной параши для чистки унитазов, вместо пиздатого батла или двух пива. Гуашь, сука, оказалась въедливая, средство вонючим, и Блим Кололей, проклиная крышу, шуруп и торчание в одиночестве, обливался смрадным первитиновым потом, драя следы неадекватного поведения.
