— Если бы я мог ходить, чего бы торчал тут и ревел от боли! И вообще я бы не разговаривал тогда с тобой, а давно съел бы тебя. А то вот боюсь шевельнуться. Всех бы затоптал, всех, кто меня бил камнями! Ой, ой, колются, ой, нет больше сил!
Медведь снова стал проклинать все и всех и стонал ужасно да так жалобно.
— Да что же с тобой случилось, дядя Миша? Я не понимаю.
— Что случилось, что случилось! Лапы мои все в колючках, и шкура тоже. Ни шагу сделать не могу, ни присесть, ни прилечь. Все зудит, все болит нестерпимо… Ой, что же мне делать?!
— А я-то думала, что-нибудь ужасное.
— Ах, противная девчонка, по-твоему выходит, что ничего ужасного, если все болит, колется и шевельнуться невозможно?
— Нет, я понимаю, это больно. Но колючки ведь можно вытащить. Давай повытаскиваю их?
— Ты вытащишь колючки?
— Да что тут такого? — подходя к нему, сказала Мануш.
— Не приближайся! — заорал Медведь. — Стой, слышишь!
— Но отчего же? — остановившись, пожала плечами девочка.
— Не подходи, не то я за себя не отвечаю. Я же очень голодный, еще проглочу тебя. Очень, очень голодный. Видишь, шкура да кости остались. Прошу, не подходи, не дай мне стать людоедом.
— А что же нам в таком случае делать? — вконец растерялась Мануш. Потом вдруг спросила: — Ты, может, смородины поешь, у меня полная корзина.
— Еще спрашиваешь? Давай скорее сюда. Я ужасно люблю смородину! Давай. Если наемся смородины, то тебя уже не трону… Ну, давай, давай смородину. Да побольше.
Мануш поднесла к Медведю корзину. Забывшись, он хотел было опуститься на передние лапы, чтобы дотянуться до ягод, но в тот же миг опять взвыл от боли и снова принялся плакать.
Девочка набрала смородину в ладошки и подошла к Медведю.
— Давай я тебя покормлю, дядя Миша.
Медведь удивленно взглянул на нее:
— Ты, я смотрю, меня ни во что не ставишь. Ну и дожил, никто не боится. Даже собаку все боятся, а меня…
— Да ты ешь, ешь. Не болтай попусту. Ведь совсем отощал, в чем душа держится! — И Мануш поднесла смородину Медведю к губам.
И Медведь стал есть. Вмиг слизал все, что было в ладошках у девочки. А она, уже совсем осмелев, взяла корзину в руки и приблизила к Медведю.
Ох как жадно он поглощал ягоды! Мануш и оглянуться не успела, а Медведь уже и дно в корзине облизал.
— Ой, до чего же вкусно! — довольно сказал Медведь. — А больше у тебя нету?..
— Нету, — как бы извиняясь, проговорила Мануш. — Хочешь, схожу еще насобираю.
— Ну, нет! Ты сиди на месте. Вот опять проголодаюсь, может, и тебя съем.
