Мануш рассмеялась:
— Ну что вы, бабушка! Какая вы колдунья, да еще злая. Вы очень добрая.
— А я? — тут же вышла вперед Тимбака.
— И вы добрая. Я же вижу.
— Пожалуй, и верно, добрая. О том и тужу. — И, нагнувшись к Ципили, шепотом спросила: — Что Ворон сказал?
— Говорит, медвежье логово уже близко, — тоже шепотом ответила Ципили.
— Чего же мы ждем? Начинай.
— Да, Манушик, мы добрые, — громко сказала Ципили, — очень даже добрые. Но за долгие годы не встретили ни единого человека, который сделал бы нам добро. Вот ты, например, добрая?
— Я? Наверно… А вообще не знаю…
— Сейчас проверим. Если добрая, то окажи нам услугу.
— С удовольствием, коли смогу.
— Сможешь, сможешь!
— Да ничего она не сделает!.. — замахала руками Тимбака.
— Ну почему?.. Может, она и сделает?..
— Мне ведь неизвестно, что я должна сделать, бабушки!.. Вы сначала скажите…
Старухи переглянулись.
— Разве мы не сказали? — вроде бы удивилась Тимбака.
— Нет же, конечно. Я не знаю, чего вы хотите.
Старухи отошли в сторонку, немного пошептались. Наконец Ципили подошла к Мануш и сказала:
— Мы раздумали.
— Мы не хотим, — добавила и Тимбака.
— И все же что я должна была сделать? — в нетерпении спросила Мануш.
Ципили взяла девочку за руку и потянула ее вправо.
— Вон видишь, там, вдали, маленькая избушка, поросшая мхом? Погляди внимательнее, за теми дубами.
— Где? A-а! Вижу, вижу.
— Там раньше, — шмыгая носом, сказала Ципили, — был наш дом. А потом пришел Медведь и нас выгнал… Теперь он там живет. В избушке остался сундук.
— А в нем все наше добро, — поддержала Тимбака. — Мы не можем пойти туда за сундуком… Вот и подумали… Но нет, нет… — И, отступив на два-три шага, замахала руками и закачала головой, давая понять, что больше ничего не скажет.
— Да ну вас, опять что-то не договариваете, — пожала плечами Мануш.
— Понимаешь, — опасливо забормотала Ципили, — нам подумалось, может, ты бы сходила и принесла… Но, честно говоря, мы боимся за тебя.
— Чего бояться, мне вовсе не трудно. Схожу и принесу. Только справлюсь ли одна с сундуком?..
— Он не тяжелый. Это, скорее, большая шкатулка.
— Раз так, идемте. А вообще-то я могу и одна. Как-то я совсем, совсем одна ходила в наш маран[6]. Там темно, ничего не видно, но я нашла, где стоял горшочек с маслом, и принесла его маме, — не умолкая щебетала Мануш, идя по указанной старушками тропке.
— Погоди! — позвала Тимбака. — Мы боимся за тебя!..
— Вдруг Медведь дома!.. — добавила Ципили.
— Ну и пусть. Я не боюсь никаких медведей. Наоборот, даже люблю их. Мне мой дядя на день рождения вот такого медведя подарил, — Мануш подняла руку над собой, — большущего. Я с ним никогда не расстаюсь, он даже спит рядышком со мной.
