Буз был прилежнее всех и, считая себя самым образованным из студентов, позволял себе время от времени не соглашаться с лектором. Иногда он даже поправлял Коуна, если считал, что тот неправильно употребляет то или иное слово. (Дело в том, что последнее время он много занимался изучением «Оксфордского словаря».) Коун смущался, тем более, что слушатели при этом аплодировали Бузу. Однако у него было достаточно чувства юмора, чтобы из-за таких пустячных инцидентов не прерывать лекцию.
Джордж был вольнослушателем, приходил не всегда и взбирался на соседний кедр — шимпанзе после скандала в пасхальный вечер отказывались сидеть с ним рядом. Джордж заявил, что он сам предпочитает отдельное дерево. Коун стал было спорить и произнес речь в защиту гражданских прав гориллы, но, поскольку Джордж и сам не настаивал на их соблюдении, ему пришлось отступить.
Сидя на ветке своего кедра, он постоянно что-то жевал, иногда потягивался, распрямляясь во весь рост, но все время был глубоко погружен в слушание лекции. Коун был уверен: он хоть и молчал, но понимал все отлично. Так, по крайней мере, казалось Коуну.
Бывало, Джордж не мог усидеть на месте, если какой-то факт или цитата выводили его из равновесия. Он не торопясь слезал с ветки и под насмешливые выкрики других студентов уходил в лес, чтобы переварить услышанное. Там он укладывался на траву и лежал неподвижно до тех пор, пока новая мысль не укладывалась на нужное место в его мозгу. А может быть, Коуну это только казалось, и он приписывал горилле несуществующие качества? Однако в Джордже угадывались какие-то скрытые «вероятности». В нем было что-то сверх того, что лежало на поверхности.
После лекции шимпанзе спускались на поляну и выпивали по стаканчику бананового пива, которым их неизменно угощал Коун.
Мельхиор, выпив половину стакана, смахивал капли с бороды, говорил, что это лучшее событие дня, и допивал остальное.
* * *
Лучше всего Коун разбирался в ископаемых скелетах, но с помощью однотомного энциклопедического словаря он кое-как освежил свои знания в области истории.
— Знание прошлого помогает лучшему устроению будущего, — говорил он своим студентам. — Я имею в виду ваше будущее. О моем вряд ли стоит и говорить, а ваше представляется, по меньшей мере, вероятным, В моем образовании, безусловно, имеются немалые пробелы. Я постараюсь по мере сил изложить все, что знаю, но, если вам покажется, что я непоследователен или что-нибудь пропускаю, то я прошу не думать, что я делаю это умышленно, из желания что-либо утаить от вас.
