– Что опять? – цедил Кирилл, уже зная, что он услышит.
– У меня ничего не получается, вообще ничего, – говорила мать, словно бы не ему, а самой себе. – Вся жизнь псу под хвост, вы можете это понять?
И она снова кричала это свое: «Вы можете это понять?!», хотя в квартире были только Кирилл и кот.
Кирилл пожимал плечами и шел в магазин за хлебом и молоком, мыл посуду, кормил кота. Так продолжалось несколько лет, в течение которых Кир понял, что он – один на этом свете и что он отвечает за себя сам.
Иногда, впрочем, мать возвращалась из своего потустороннего, алкогольного существования, ее одолевали угрызения совести, она вспоминала, что у нее есть сын, и она начинала заботиться о Кирилле в меру своего понимания родительской любви и заботы. В один из таких периодов просветления она купила девятилетнему Кириллу компьютер. Надо сказать, что с ее стороны, учитывая их скромный семейный бюджет (мать колесила с одной работы на другую, нигде не задерживаясь из-за милой привычки иногда уходить в запой), это был широкий жест.
Кирилл сиял от счастья, теперь у него было два друга, две самых главных привязанности в жизни: рыжий кот по кличке Лис и компьютер – большое окно в мир, заменитель реальности. В реальность Кирилл теперь возвращался только для общения с Лисом. Надо сказать, что в этой обретенной альтернативной реальности Кирилл проводил время отнюдь не бездумно, его не привлекали глупые игры, общение в социальных сетях и прочие наиболее распространенные виды «виртуального досуга». Кирилла интересовало, как все это устроено: программы, сети, технологии. Интересовало настолько, что порой он просиживал в интернете по двадцать четыре, и это не оговорка, часа в сутки. Дело в том, что в десять лет у Кирилла обнаружилась довольно странная особенность – он не спал. Его периоды без сна длились неделями, а порой месяцами; иногда случалось, что он мог раз-два в неделю «выключиться» на пару часов – подремать, но и только.
Второй особенностью Кирилла стало стремительно ухудшавшееся зрение. Долгие дни и ночи сидения у компьютера сделали свое дело – он почти ничего не видел. Мать повела его к врачу. У врача выяснилось, что к четырнадцати годам его зрение упало до минус четырнадцати («По единице на год», – мрачно пошутил Кирилл). Ему выписали очки с толстыми стеклами, которые делали его – невысокого, щуплого подростка – и без того далекого от идеалов мужской красоты еще менее привлекательным.
