Во второй заход на поиски пошли почти все участники экспедиции. Только Паша в вагончике, сторож на санях с продуктами, да механики у машин остались на месте. Секторы осмотра стали у́же, люди шли ближе друг к другу.
Став на лыжи, Самарин яростно устремился вперед. После получасового хода он остановился и огляделся. День клонился к закату. Быстро темнело. Лес будто стал еще гуще и плотней, он тесно окружил тракториста.
«Не то еще маленько вперед пройти, не то поворачивать?» — думал Самарин.
Возвращаться ни с чем не хотелось. Идти вперед тоже как будто незачем: два километра уже давно пройдены. «Буду возвращаться косыми петлями», — решил Самарин и пошел наискось по направлению к сектору Караванного. Пройдя метров 300—400, Самарин повернул к своему первоначальному направлению. От скорой ходьбы стало жарко. Темнело, очертания деревьев будто расплывались в сумраке. Самарин дважды наскакивал на заваленный снегом бурелом и падал.
«Так буду петлять — до ночи к себе не доберусь», — подумал Самарин, но продолжал делать боковые заходы.
И вдруг, пригибаясь под низко растущей веткой, перегородившей путь, Самарин услышал какой-то неясный, глухой звук. Сначала он даже не разобрал, что это, и прислушался, на всякий случай вскинув двустволку. Слева, из сумрачной гущи деревьев, уже явственно донесся стон. Самарин вдруг почувствовал, что у него бешено забилось сердце. Он кинулся влево и вскоре разыскал крохотную юрту, заметенную снегом, запрятанную в чащобе леса. Самарин заглянул внутрь и смутно разглядел скорчившуюся человеческую фигуру.
— Эй, дядя, ты живой? — закричал тракторист.
Человек еле шевельнулся и снова глухо застонал.
Самарин три раза подряд с короткими перерывами выстрелил в воздух.
— Нашел! Сюда! Прекращай поиски! — говорили эти выстрелы.
Лежащий открыл глаза, взглянул на Самарина и медленно, с трудом произнес только одно слово: «Товарищ!».
Как огнем, обожгло, полоснуло по самому сердцу Самарина это слово, тихо сказанное незнакомым человеком. Обычное обращение вдруг приобрело особый, глубокий смысл.
— Товарищ! Друг! — крикнул в ответ Самарин и, схватив закоченевшие, неподвижные руки, крепко сжал их разгоряченными широкими ладонями. Теперь он чувствовал, что не может просто сидеть и ждать, пока другие придут на помощь. Хотелось немедленно действовать.
— Погоди, браток, — сказал он шоферу, — я тебя сейчас отнесу до своих.
Шофер не отвечал: видно, опять потерял сознание. Самарин хотел было взвалить его на спину, но потом передумал и схватил на руки, как ребенка. Шофер был худощавый и небольшого роста, но идти по таежной чаще с такой ношей на руках было все же тяжело. Самарин изловчился и рукавицей прикрыл лицо шоферу, чтоб ветки не выхлестали ему, чего доброго, глаза. Лыжные палки пришлось бросить у юрты. Тракторист медленно и осторожно скользил на лыжах, то и дело низко пригибаясь, ныряя под нависающие ветви. Он задыхался, обливался потом, но упрямо продолжал двигаться, неся товарища на онемевших, затекших руках.
