Учитель улыбнулся, но тут же серьезно добавил:
— Но знания у наших ребят будут не хуже, чем у городских!
— Человек все может сделать, если захочет, — ответил Абрамов. — Я не сомневаюсь, что ваши школьники будут прекрасно подготовлены. Вы хотите этого, а значит, добьетесь.
Учитель благодарно взглянул на собеседника, но тут же сказал:
— Только вы не думайте, что у меня все уже в порядке. Тут еще очень много нужно сделать, чтоб как следует поставить учебу.
— И все это вы сделаете, я чувствую, — с искренней теплотой сказал Абрамов. — Вы в партии?
— Пока комсомолец. В этом году собираюсь вступать.
Абрамов молча пожал ему руку. Тут к ним подбежал тот бойкий паренек, что пригласил Абрамова в школу.
— А вы покатаете нас на машинах? — спросил он лукаво наклонив голову и искоса поглядывая на начальника.
— Ну, и бедовый же ты парень! — сказал Абрамов.
— Это Володя, председатель нашего пионерского отряда, — представил ученика Глебов. — Его отец — рыбак и охотник.
— Я сам в этом году четыреста бурундуков из рогатки убил, — серьезно доложил Володя.
— Ты смотри! — воскликнул Абрамов. — Далеко пойдешь, сынок. А насчет катанья — так ясно, покатаем.
Дети облепили машины, по двое уселись возле трактористов, вскарабкались на сани. Они сидели, затаив дыхание, с горящими от восторга глазами и слезли с тракторов лишь когда колонна уже изрядно отдалилась от поселка. На прощанье Паша дала каждому по плитке шоколада. Участники похода еще раз крепко пожали руку учителю; колонна двинулась дальше.
Решив размяться, Козлов и Абрамов взяли лыжи и пошли впереди колонны. Некоторое время они шли молча.
— Вот такие обыкновенные, незаметные люди творят большие, даже великие дела, — сказал наконец Козлов.
Абрамов искоса посмотрел на своего спутника.
— Это вы об учителе говорите?
— Да! — ответил Козлов.
— Это верно, — согласился Абрамов. — Интересно, а как вы свою работу оцениваете?
— Свою? — удивился Козлов. — Работа, как работа. Нужная, конечно, но не то, что у этого Глебова. У него… как бы это получше выразить свою мысль? У Глебова она красивей, человечней. Сознательности больше требует, душевной отваги, что ли…
— «Душевной отваги», — задумчиво повторил Абрамов. — Это хорошо сказано. Но разве эта душевная отвага не требуется, например, в нашем походе, от каждого из нас: от вас, Василий Сергеевич, от механиков, от наших трактористов? Знаете ли, этой душевной отваги сколько угодно у советских людей. Ведь вот Алексей Стаханов показал пример, а сразу сотни тысяч людей по всей стране подхватили этот почин. И каждый его последователь делает большое, великое дело и, очень возможно, думает, как вы: «Я — что? Моя работа простая, а вот другие…» Да знаете, наверное, и Глебов проводил сейчас экспедицию, вернулся с детворой в школу и подумал о нас: «Вот это работа, вот это героика — не то, что я!» А? Как вы думаете? Ведь, право же, так думает, не иначе!
