Однажды по колонне прокатилось: «Гляди, гляди — сохатый!»
На гладкой отвесной скале отчетливо, несмотря на большое расстояние, виднелся нарисованный силуэт лося. Чем ближе подходила колонна к отвесной скале, тем больше вырастал этот силуэт, тем больший восторг и изумление вызывал он у всех. Как мог держаться на этой, казалось бы, неприступной стене художник? Кто он был, зачем и когда рисовал? Какими немеркнущими, несмываемыми красками выводил контуры этого легкого, с горделиво поднятой головой, свободного жителя якутской тайги?
— Эх, красота, Василий Сергеевич! — восхищался Дудко. — Гляди, берега какие…
— Ты лучше не на берега, а на лед поглядывай, — говорил Козлов. — Сам не забывай, где идем, и людям почаще напоминай об этом: не потопить бы машины.
Первые часы экспедиция шла по реке с опаской. Все помнили, как старик, председатель Чуранского поселкового совета, предостерегал их.
— Лена — река быстрая, бурная, могучая, — говорил он. — Пока мороз Лену одолеет, много повозится. Вишь, сколько торосов наворочено!
И он показывал на середину реки, где, как след титанической борьбы воды с морозом, хаотически громоздились бесформенные глыбы льда. Мороз сковывал Лену, а река рвалась, разрывала застывший лед, выталкивала его наружу, и огромные льдины в причудливом нагромождении бесконечными торосами тянулись по реке.
— А местами — не гляди, что морозы стоят лютые, — продолжал старик, — она, матушка, и сейчас колобродит, противится, на свободу хочет. А бывает, и лед есть, да не шибко толстый. Человеку, либо коню — нипочем, ну а вашим красавцам, пожалуй, не пройти.
— А места эти вам известны? — спрашивали участники похода.
— То-то и дело, что нет, — отвечал старик. — Кто его знает, где прорвет река. Сейчас, скажем, в одном месте вырвется, — мороз разъярится, схватит, скует ее, а она в другом месте лед рванет. А чтоб узнать, где живая вода стоит, смотреть нужно. Днем это легче. Ночью особый глаз нужен, не пропустить бы…
Боясь полыний или тонкого льда, стараясь уменьшить давление на лед, экспедиция вела тракторы развернутым строем. Трактористы внимательно, до рези в глазах всматривались в заснеженный лед, вслушивались, не раздастся ли сквозь рокот моторов зловещее потрескивание.
Но колонна вторые сутки двигалась по реке, а лед все лежал, твердый, словно камень.
— Вот это дорожка! — радовались трактористы.
В первые сутки прошли 80 километров. Во вторые 100.
— Эх, ехать бы так до самого Якутска, — мечтали люди.
