— Был. Без толку. Одна реклама. А вы не хирург часом?
— Нет, а что?
— Да так… В этом сезоне еще никто хорошего сазана не брал. Первый ты. Вишь, на лодке который — у-у-у, зубр!.. А нынче и он еще не поймал хорошего. Увидел, как ты тащил, от зависти похудел. Точно. Кабы мог он — речку выпил бы, чтоб рыбу выловить и продать. Жмот!
Я внимательно посмотрел на рыбака в лодке. Он полулежал на соломе и лениво что-то жевал. Из-под старого клочковатого армейского треуха, видно оставшегося еще от войны, он глядел на кривые ореховые удочки, и был его неподвижный взгляд каким-то…
Я давно заметил, что в глазах тигров, пантер, орлов за свирепостью и кровожадностью проглядывает некая скорбная тоска и обреченность; мне никогда не доводилось видеть их светлыми и веселыми. Будто в них и вовсе не отражаются солнце, цветы.
Вот такими скорбно-тоскливыми, с отсветом обреченности были глаза у того рыбака.
Неужели и у меня они бывают такими? Ведь я тоже страстный рыбак и тоже удачливый…
— Втридорога рыбу на базаре продает. Пенсию хорошую получает. Куда деньги девает? Ходит в лохмотьях, детей нету… Таит он что-то. Недоброе.
Говорил Степан о Жмоте, а думал, мне казалось, о чем-то другом. Более важном. Неторопливо пережевывал черствый ржаной хлеб, запивая ухой. Уха была самая что ни на есть простая, без приправ, без рыбацких премудростей, потому ел я нехотя. Ел и ждал, когда Степан заговорит о главном.
И он заговорил:
— Много зла на земле, оттого что человек часто делает не то, к чему у него душа лежит, сердце к чему порывается… Иной бы, глядишь, хорошим-расхорошим садоводом был, а его лихо в какие-то директора занесло. Сам мучается всю жизнь и людей мучает. Другой булки бы пек любо-мило, а его в генералы. Ходит он там индюком, а война начнется — сколько людей глупостью своей загубит!.. И наоборот бывает. Ему вся статья верховодить, — ан нет. Умен, да не хитер… Вот мне ногу загубил какой-то дядя. У других пострашней ранения бывали — посрослось, зажило. А у меня-то раненьице — плюнуть, зашибешь сильнее, да поди же ты! Видать, не хирург попался мне… К нам в больницу новый хирург приехал. Сегодня аппендицит делал. Петька Юхнов только что рассказывал. Девчонку на столе три часа разрезанной продержал, ничего не сделал да с тем и зашил… Сколько лет, видать, человек учился, а зачем, если не его дело быть хирургом?
— А если этот человек хочет быть хирургом? По-настоящему хочет.
— «Хочет»! Я музыкантом бы хотел стать, а слуху нет… Гагариным, да вот… «Хочет»! И будет людей калечить…
