— Валлахи, Мхамет, ты тоже, кажется, наскочил на твердый камень! — засмеялся Шумаф и протянул руку к табакерке Мхамета.
— Гость, наверное, судит по поступкам городских людей, если думает, что мы не сможем сделать приятное гостю? Слова свои я сказала, зная, что они значат, и от своих слов не отступлюсь, — сказала Куляц и лукаво кинула взгляд в сторону Юсуфа. Тот одобряюще кивнул ей.
Биболэт понемногу вошел в шутливую роль жениха, добивающегося руки Куляц, но тут в игру вмешались Измаил и Шумаф. Они выступили защитниками неопытной девушки своего аула, клоня дело к тому, чтобы Куляц выбрала не Биболэта, а Измаила. Тогда Мхамет, занимавший вначале неопределенную позицию, присоединился к Биболэту. А Куляц, видя, что Биболэт смелее повел наступление, стала обороняться, опираясь на доводы своих защитников. В конце концов словесная борьба свелась к согласию Куляц «пойти за Биболэтом хоть на край света», а Биболэта — «разделить с ней жизнь и смерть»…
— Эх, Куляц, если бы я знал, что ты так скоро согласишься, не подпевал бы так усердно Биболэту! — с притворным вздохом сказал Мхамет. — Теперь мы лишились единственной гармонистки аула. Но дело уже сделано: поиграй нам напоследок на гармонике, и давай мы с тобой в последний раз потанцуем. А там пусть аллах сделает вашу совместную жизнь счастливой.
Куляц достала гармонику и, томно склонив голову, тронула клавиши. Из-под ее тонких рук полились звуки плясовой музыки. Мхамет поднялся, делая руками вступительные движения к танцу, как грузный ягнятник перед взлетом, и закружился в вихре бешеных звуков.
За ним Биболэт протанцевал в паре с Нафисет.
Нафисет исполнила танец, как формальную обязанность, а потом отошла на свое место, такая же строгая, безучастная, какой она была весь вечер.
Биболэт заметил, что к ее холодной строгости примешивалась какая-то грустная забота. К нему она теперь относилась не с тем доверчивым и нескрываемым преклонением перед его «ученостью», которое он заметил во время первой встречи. Судя по тому, как она отводила от него глаза, он так понял ее мысли: «Ты уже вышел на широкую дорогу, а мне еще надо выбиться на эту дорогу, вот моя забота…»
Сердце Биболэта наполнилось жалостью и готовностью сделать все, чтобы помочь Нафисет порвать опутывающие ее цепи.
Кроме того, в этот вечер Биболэт заметил, как Измаил несколько раз украдкой смотрел на Нафисет мужским, оценивающим взглядом. Это встревожило Биболэта. Слова Юсуфа о том, что и Нафисет не миновать обычной участи черкешенки, имели оказывается, больше оснований, чем он думал.
