— Если так, то хорошо, что имеем такое сокровище, — процедил сквозь зубы Хаджирет.
Шипучая ненависть сквозила в каждом слове и движении Хаджирета, злобной иронией кривились его небрежно вздернутые брови. За внешней вежливостью его чувствовалась невытравимая враждебность ко всему новому. Надменно величавый, добротно одетый, осторожный в словах, сидел он, чужой всем находящимся сейчас в кунацкой.
Биболэт понял, с кем имеет дело, и воздержался от ответа. Доготлуко тоже не отозвался на слова Хаджирета, хотя по насмешливой улыбке, игравшей на его губах, было видно, что острый ответ готов был сорваться с языка.
— Ну, сказывай хабары[25], Биболэт! — сказал Мхамет, прерывая напряженную неловкость.
— В самом деле, мы тут развесили уши, чтобы слушать, а гость молчит, — поддержал его Шумаф.
— Что же сказать вам? Спрашивайте, что вам интересно.
— Ты сам должен знать, что нам интересно, — заметил Хаджирет, стараясь взять миролюбивый тон. — Расскажи нам, что творится сейчас на свете.
— Хаджирет, все равно новости Биболэта тебя не утешат! — с насмешливым вызовом сказал Доготлуко.
— Откуда ты знаешь? — брови Хаджирета угрожающе вскинулись, точно крылья готовящегося к нападению коршуна.
— Тебе не такие новости нужны…
— Скажи, если ты лучше знаешь, какие новости мне нужны?
— Халяхо всех заткнет за пояс своими новостями! — заметил кто-то, желая, видимо, предотвратить стычку.
— Валляха-билляха, я не могу постичь, откуда только берутся у Халяхо его новости! — вмешался в разговор Юсуф, подходя к столу за папиросами.
— Я тоже хотел спросить гостя об одной новости, которую нам сообщил Халяхо. Он сказал, что был вчера в станице и слышал, будто большевики и коммунисты чуть не подрались и что, возможно, скоро подерутся, и тогда опять будет война. Это правда, Биболэт? — спросил Шумаф.
— Старик загнул вам интересную штуку… — засмеялся Биболэт и начал объяснять, что большевики и коммунисты — это одно и то же.
Разъяснения его вылились в обширный доклад. Слушали его внимательно и серьезно.
— А что, Биболэт, Советская власть и веру собирается уничтожить? — спросил Хаджирет, воспользовавшись паузой.
Биболэт ответил уклончиво.
— Успокой человека, Биболэт, — насмешливо посоветовал Доготлуко, — скажи прямо, что религия скоро сама исчезнет…
— Виу-виу! Этот Доготлуко скоро гяуром[26] станет… — протянул парень и, присев на корточки возле Доготлуко, с шутливым изумлением заглянул в его лицо.
— А он уже стал гяуром! — небрежно бросил Хаджирет и, поднявшись, добавил: — Доброй ночи, гость, не скучай!
