Косая площадь перед исполкомом была изрезана пыльными линиями переплетающихся дорог, посредине ее стоял одинокий столб коновязи с венчиком из железных пальцев.
Наискось от исполкома, на краю площади, зазывно пестрела бакалеей будка воскресшего с первыми днями нэпа лавочника. Возле нее свалена куча толстых дубовых бревен. Приобретенные хозяином при распродаже помещичьего лесного участка, они давно лежали там и стали излюбленным местом для сборищ свободных от работы жителей аула.
Годы гражданской войны приучили аульчан к бешеной скачке событий. Исполком, как источник всех новостей и связанных с ними тревог, приобрел особую притягательную силу. И времяпровождение на бревнах, по соседству с табаком, спичками и фруктовым чаем лавочника, вошло в ежедневную привычку у людей. В любое время дня можно было видеть на бревнах гроздья мохнатых фигур, похожих на примостившихся на ночь индюков.
И сегодня на бревнах сидела группа аульчан, разместившихся по старшинству. Лучшие места были заняты стариками. В некотором отдалении от них толпились молодые, почтительно прислушиваясь к тому, что говорили старшие.
— Валлахи!.. Сколько мы пережили за эти годы! — задумчиво промолвил Халяхо. — Сколько тревог пришло к нам из этой старой дыры — правления!..
Халяхо — невзрачный старикашка. В ауле он знаменит был тем, что именно с ним всегда приключаются самые необыкновенные и забавные истории. Он умел смешно рассказывать даже о самом трагическом, и все любили его за это и слегка подтрунивали над его чудаковатостью.
Была у Халяхо и другая особенность: он страстно любил новости. Едва дождавшись, пока подрос единственный сынок, старик взвалил на него все заботы по хозяйству, а сам занялся аульными делами. В погоне за новостями он суетливой походкой носился по аулу, неся впереди неизменный свой костыль.
Страсть Халяхо к новостям наложила печатью на его внешность: всегда была чутко наклонена его ежистая голова в барашковой, с торчащими клочьями шерсти, шапочке и выставлено вперед настороженно прислушивающееся правое ухо.
— Халяхо, расскажи, как собирались повесить тебя? — начал кто-то, вызывая старика на пересказ забавного случай.
— Е-е… Аллах да сохранит тебя от такого!.. — притворился испуганным от одного лишь воспоминания Халяхо. Выцветшие, слезящиеся глаза засветились добродушной насмешкой над самим собой.
— Кто же хотел тебя повесить? — не отставал спрашивающий.
— Только они способны на такое… беляки из тех отрядов, что отступали к Новороссийску.
