Рабов Ислама стала,
Но не цыгане.
Они бежали.
Прапрадеды и деды наши
Шли по пескам горячим,
Боясь и прославляя ханов.
У моря мертвого
С шатрами кочевали.
Шли вдоль реки,
Великой и священной,
Могилам фараонов
Поклоняясь. Шли,
Внукам завещая
Искать страну,
Где не боялись бы
Цыгане на языке
Родном промолвить слово.
У нас в крови
Текла их воля.
И племя Михелеша
Пошло искать
Счастливую страну,
Тяжелый путь свой
Отмечая костями
Павших лошадей и
Множеством забытых
Навсегда могил.
Так мы дошли
До берегов холмистых
Роны, и стены серые
Французских городов
Пред нами не закрылись.
Недолго пробыли мы там.
Над племенем нависли тучи…
В те дни ночь вечная
От глаз моих
Ни звезд, ни солнца не скрывала.
Я небо видела, лес, степь, —
Я видела ее… мою Зангэ…
Открывается главный занавес.
ВТОРАЯ КАРТИНА
Рассвет. Стены и ворота французского города XVI века. По стенам ходят д в а ф р а н ц у з с к и х в о и н а.
Издалека доносятся крики, стук колес, плач.
Нельзя терпеть
Ни дьявольский язык,
Ни веру колдовскую.
(Открывает ворота.)
Появляются в о е н а ч а л ь н и к и ц ы г а н е со своим скарбом. Среди цыган — Г э л ь б и, З а н г э, У р с а р и Н у р и с.
Быстрей! Быстрей!
Цыгане вышли из ворот.
Воины, военачальник ушли, ворота закрылись.
Проклятые ворота
Для нас всегда закрыты.
А кто откроет их
Для стаи псов голодных?
Вон, видишь, длинноухий
В кибитку запряжен?
Не брат ли он тебе?
Эй, эй. Не думай,
Что высоко ты,
Я и туда вскочу!
Оставь,
Они и так несчастны.
Нет, нет, красавица,
Не видно.
И в этом городе
Для нас не будет места.
Г о л о с а
(заглядывая в щель ворот)
— Вождь Михелеш идет!
— Идет! Шатается!
— Упал! Поднялся!
Из ворот, в когда-то богатых одеждах, теперь обносившихся, выходит М и х е л е ш. Ворота захлопываются за ним.
Врешь, не понятно!
За что, за чью вину
Не можем мы войти
За эти стены?
Ц ы г а н к а
(матери с детьми)
Ты что?! Держите!
Пусти! Я разобью
Им головы о камни!
Нет места им
На проклятой земле!
Детей возьмите у нее.
Стыдись. Не нам
С ума сходить.
Тут камень должен быть —
Не сердце.
(Ко всем.)
Я, старый пес,
