— Да что же вы творите! Что вы творите?!
— Мне больно!
— Вас просили не толпиться! Вы же как бараны тупые!
С трудом, но толпа постепенно расходилась, освобождая бетонный участок для посадки.
Пилот аккуратно опустил рычаг общего шага, и плавно посадил аэролет на шасси, затем щелкнув несколькими тумблерами на панели управления. Несущие лопасти медленно остановились, и с улицы вдруг послышалась вся гамма человеческих голосов.
И гамма неприятная.
Кто-то жалобными криками пытался позвать родственников, но в ответ слышал лишь другие крики, и отнюдь не те, которые хотелось слышать. В толпе навзрыд ревели дети, какая-то девочка, сидевшая на сбитых коленках, видных через порванные штаны, писклявым голоском кричала сквозь слезы: «Мама! Мамочка!», но ее будто никто не слышал. Перед ней мелькали ноги проходящих мимо людей. Чужие ноги. Иногда ее плеча кто-то касался, девочка в надежде оборачивалась, но видела только чужие лица, изможденные тоской и отчаянием. Пристально глядя на девочку, люди понимали, что мать она больше никогда бы не увидит, как бы громки не были ее крики.
Надо забрать ее, — предложила измученная девушка, обращаясь к хмурому грязному парню в засаленном свитере. — Она ведь не выживет одна, Ник. Надо забрать ее.
Может, в душе девушки что-то заныло, заставив обратить внимание на брошенного ребенка, но вот душа Ника была истерзана увиденными ужасами, и видом обезображенных и залитых кровью трупов, разрушенных улиц, которые пару часов назад были безопасными и родными.
— Нет. У нас своих проблем по горло. Пусть ей занимается правительство. Это их работа….
— Но Ник…. — девушка отчаянно сопротивлялась, когда Ник схватил ее за локоть и стал с заметным усилием оттаскивать рочь. — Ник….
Пара скрылась в толпе.
Сердце Алекса обливалось кровью. Вроде бы, удалось спастись, но на душе стало хуже. Ему впервые приходилось находиться в таких обстоятельствах. Впервые приходилось видеть, как люди реально страдали, как потерялись.
Может быть, его доброты хватило бы на всех, но сил не хватило бы точно. Он не смог спасти отца. Что было говорить о десятках тысяч посторонних людей? Он бы хотел, но не мог, а те, в чьих силах это было, бездействовали. Стиснув зубы, Алекс наблюдал, как военные расталкивали людей, а иногда и били.
— Что же вы делаете, уроды? — тихо проговорил Алекс. — Разве военные так себя ведут? Разве вы не должны помогать людям!? — Алекс со злобы ударил кулаком в стенку и тут же пожалел об этом — разбитый кулак вспыхнул болью, и из незаживших ран потекла кровь. На стенке остался кровавый след в виде костяшек пальцев. — Сука…. — процедил он сквозь зубы.
