— Предатель пришел с двумя берсерками, и попытался убить меня, безосновательно обвинив в пособничестве врагу. Позовите других, пусть уберут этот мусор из кабинета. И еще, эта баба сильно дерзкая, — Барвэлл указал на Машу, и Маша невольно вжала голову в плечи, испугавшись до дрожи в коленях. Все же, Барвэлл оказался неплохим актером. — Не смейте ее убивать или трогать. Отправить с этим выродком, — Барвэлл кивнул в мою сторону, — на мужские каторжные работы. Пусть лопатой сотрет ладони в кровь. Ей надо понять разницу между жизнью наложницы обер-офицера и обычной каторжанки.
Неплохо. Таким образом Барвэллу удалось свести нас вместе, и так мы вдвоем могли попасть к воротам склада с музыкальными инструментами. Маша переоделась в обычную каторжную робу, и берсерки грубо вытолкнули нас из покоев, и сопроводили до крематория, оставив наедине с двумя контрабасистами и пятью берсерками. Контрабасисты, конечно, та еще проблема, но хунс и эльфийский табак сильно влияли на эмоциональную стойкость, и возникла у меня безумная идейка.
— Друг! — Уильям обрадовался, увидев меня, а потом заговорил с беспокойством. — Как ты? Я думал, тебя хотят убить. Очень рад, что ты жив. А это что за красавица? — он взглянул на Машу. — Твоя подружка?
— Да, — и я ему обрадовался, приветливо улыбнувшись. Все же, встретить в Антерре человека, который не смотрит на тебя с ненавистью — редкость. Во всяком случае, редкость для меня.
Мы взялись за лопаты, и принялись пересыпать пепел в урны. Гадкая работа. Моя кожа посерела от золы, как после прогулки по давно сгоревшему лесу, и роба испачкалась. Руки устали, но меня распирало от вдохновения и энергии. Никаких сомнений насчет успеха восстания не было.
Осталось только дождаться вечера, и организовать людей. Благо, у меня был для этого целый день. Отвлекаясь от мыслей о восстании, я разглядывал Машу, когда появлялось время. Даже в рабской одежде она выглядела великолепно. Упругие и мощные ягодицы, развитые танцевальными движениями, сбалансированная и прекрасная фигура, налитые груди, проступавшие под робой. Жалко, что не было возможности восстановить все аспекты наших отношений, включая самые пикантные, ведь женщины давно не лежали со мной в постели. А особенно Маша. Жила во мне уверенность, что лучше Маши в сексе никого нет, да и я не встречал ту, с которой получал бы столько же удовольствия.
Пепла к обеду стало намного меньше, и узники работали максимально близко друг к другу, появилась возможность говорить. Конечно, меня ненавидели. Слушали неохотно, ровно до фразы «у вас есть возможность спастись». Тогда узники стали внимательнее. А после того, как я рассказал им план, они преисполнились энтузиазма.
