— И что теперь?
— А то, что «Серые перья» теперь богатейшие из всех антеррских кланов. Слеза антерры, и все ресурсы клана, по устному заклятию Галахада, теперь переходят к вам. Заклятие наложено на конверт. Будете подписывать?
Сначала хотелось отмахнуться, по привычке, но я осекся, и произнес: «Подпись».
Конверт засветился красивыми узорами, а затем потух — договор вступил в силу, и теперь я был полноправным энергетическим владельцем всего имущества, переданного мне Галахадом.
Клерк скривил губу, выдав свое разочарование, а я понял, что не зря оставил подпись.
— Ваше изобретение приносит четыре миллиарда антов ежемесячного оборота, и право на жалованье в пять миллионов антов вам лично.
Я чуть не присвистнул, но сдержался. Не хотелось выражать безразличие к смерти Галахада прилюдно. Он, конечно, вырастил Машу, и был человеком с впечатляющей историей, но не могу сказать, что испытывал перед ним трепет.
Он хотел использовать меня так же, как я его. Честная сделка, в которой нет места эмоциям и привязанности. В мыслях послышался удовлетворенный смешок Мортуса. Ход моих размышлений пришелся ему по душе.
«Так ты и бабу свою убьешь, если придется», — съязвил Мортус.
«Или тебя», — ответил я без обиняков, и Мортус притих. Все же, это по моей воле он мог выходить на свободу, а не наоборот, так что ему стоило знать свое место. Но в чем-то он был прав. Я понял, что убью Машу, если придется, но делать этого не хотелось бы.
Мысли о способах снять с Маши проклятие не покидали меня. Визит в храм Трех Творений кое-что поменял в моих представлениях. Может, Маша и не проклята вовсе? Может, она изначально была Зверем? Жестоким и беспощадным. Ну, как она могла от пореза «ледяным шипом» простого контрабасиста превратиться в сверхсильное чудовище? Как могла сносить берсеркам головы магией льда, а потом трястись от страха перед ликом смерти?
Кое-что стало проясняться. Вдруг она просто набиралась сил перед превращением, пока обманывала Галахада и меня? Вдруг жестокость, с которой она разрушила Скид и чуть не убила меня — естественна для нее?
Нельзя этого исключать. Я понял, что совершенно не знал человека, с которым жил два года. Мне не приходилось видеть Машу злой, не приходилось видеть подлости с ее стороны, и душа ее казалась квинтэссенцией доброты.
Но вы же знаете, что даже у самого добродушного человека закрыта пара скелетов в шкафу, не правда ли?
Некоторые католические священники предпочитают мальчиков. Некоторые воспитатели ненавидят детей. А люди с добрыми глазами и лучезарными лицами, трудящиеся в приютах бездомных животных, в детстве вполне могли душить котят. Может и не душили, но испытывали искушение нанести вред живому существу. Искушение ощутить власть и превосходство над слабым.
