Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся в просторных и богатых покоях с плотно зашторенными окнами. Сквозь шторы сочилось слабое солнце. Запястья, зажатые оковами, натерло до крови, а спина замерзала на поверхности каменной плиты, такой же, на которой распяли извозчика.
Я был обнажен.
Плита магическая — это я понял сразу. Она наглухо забила мне вены айцура, потому я не мог перевоплотиться. Настолько сильно мне забило магию, что даже внутренний голос не появлялся, и теперь мне как-никогда хотелось услышать его дурацкие остроты.
Ноги мне зажали оковами. Я попытался вырваться, звякнули магические звенья цепи, но ничего не получилось. Только лишний раз ковырнул кровавые потертости оковами и прошипел от боли. Уильям был справа от меня, а Барвэлл с Таламриэлем слева, и находились они в столь же плачевном положении.
Изабэль расселась на краю просторной кровати, и с удовлетворением глядела на меня.
— Неплохое мужество для мальчика, — произнесла она, глядя мне между ног. — Прежде чем отрезать его, я с тобой как следует позабавлюсь.
— У меня на тебя даже под пушечный выстрел не встанет, тварь, — дерзко ответил я, и сплюнул кровью на красивый красный ковер.
— Встанет, — игриво произнесла Изабэль. Когда я испытал сексуальное возбуждение, то глаза от удивления расширил. — Ты просто не понимаешь, с кем говоришь. Оглянись, — она развела руками. На стенах я увидел круглые трофейные доски, и к ним были приколочены…. Пожалуй не буду говорить что, но теперь причины смерти ее жертв стали очевидными. Точно не пыл удовольствия.
— Вы, мужчины, глупы и безрассудны, — она встала. — Вами так легко управлять. Вас так легко соблазнить и так легко заставить делать что нужно.
— Ну ты и тварь…. Вы не только нас ненавидите…. Вы ненавидите собственных подданных.
— Ты думаешь, им плохо? — Изабэль изогнула бровь. — Думаешь, малолетнее недоразумение, за которое ты так беспокоился, недовольно? Да, оно очень недовольно. Бруна, войди.
И Бруна вошла в покои, скрипнув увесистой дверью. Кровь на ее груди уже высохла, а взгляд был полон потаенной злобы. Увидев меня, она катнула желваками.
— Это он? — злобно спросила Бруна.
— Он. Из-за него твой возлюбленный умер, — с улыбкой ответила Изабэль. — Хочешь наказать его? Давай. Я разрешаю. Только не уродовать.
С воплем бруна кинулась ко мне и от града размашистых пощечин у меня перед глазами пронеслась серия вспышек. Щеку резануло ногтями, и кровь потекла по подбородку.
