— Вы изуродовали меня, — голос Маши исказился темными силами, и она показала лицо. Хмурое лицо, изображавшее злобу. По щекам ее текли темные слезы, оставляя следы как размытой тушью. — Лишили меня красоты, лишили возможности танцевать. И ради кого я потеряла свою мечту? Ради них? — Маша с презрением оглядела людей. — Убирайся отсюда, ангел…. Вот что сказала девушка, которую мы спасли в Абрате, — Маша тихо засмеялась, нервно, вот-вот собираясь сойти с ума. — Все они ненавидят меня. Так почему я должна жертвовать чем-то ради этих алчных тварей?! — крикнула она в исступлении.
Я испугался. Машей овладела тьма. Она не стала грешником, но крылья ее почернели, а душа источала лютую ненависть. Как писал Лукьяненко: «Проще погасить в себе свет, чем развеять тьму вокруг». Для меня эта фраза обрела буквальный смысл.
— Маша, что ты делаешь? — спросил я, надеясь, что она ответит мне прежним голосом, теплым и добрым. — Ты убила ее? — я взглянул на горожанку. Ответ-то конечно очевиден, но мне не удавалось поверить глазам.
Она не ответила. Лишь взмахнула рукой, и попыталась ударить людей веером «ледяного лезвия». Я рефлекторно бросился наперерез, и подставился под удар. Крылья обожгло морозом, а предплечья вспыхнули болью. «Ледяное лезвие» едва не отрезало мне руки, оставив глубокие раны, покрытые инеем. Люди за спиной плакали и кричали, но не смели пошевелиться, боясь остаться без моей защиты.
— Остановись! — крикнул я на нее.
«Убей ее! Это больше не она!» — послышался внутренний голос.
Маша молчала. Ей овладели темные эмоции. Она растянула губы в злобной ухмылке, и швыряла в меня разрушительные заклинания. Перед глазами вспыхивали огненные шары, ноги кололо ледяными шипами, а крылья и руки резало плоскими бритвами свистевшего ветра.
Я вскрикнул и рухнул на колено. По штанам расползались алые пятна, из которых торчали ледяные шипы. Кровь капала с кончиков пальцев, и я не мог пошевелить ими — мне рассекло сухожилия. Больно. Сердце колотилось, едва не выламывая ребра, а по щекам струился холодный пот.
— Остановись!
Она не пела, и не танцевала, рассыпая заклинания. Я понимал, что в простом облике бессилен, но превращаться не хотел. «Отдай мне контроль, идиот! Иначе умрешь!» — требовал голос.
Проклятых никогда не видели, но о них говорили, и их боялись, пусть они существовали на уровне сказок и легенд. Это маги, которым для волшебства не требовалось ничего, кроме рук. Они мановением пальца могли задействовать такие мощные потоки айцура, что даже сильному волшебнику от них свело бы ум за разум.
