— Так что это, надолго? — требовательно глянул Бутырев на Ревенко.
Когда Анатолий Егорович Мазур подошел к переезду, то издали увидел бригадира Пучкова. Тот бежал снимать красный сигнал со стороны станции.
Пучков тоже увидел НОДа и слегка растерялся. Потом оглянулся: там, за переездом, остался дорожный мастер Михаил Мазур. «Сами разберутся — все ж таки отец с сыном», — подумал и побежал дальше.
Однако начальник отделения к сыну не пошел — не счел необходимым обследовать место происшествия, поскольку скорый восемнадцатый дал уже сигнал и тронулся.
График был сорван на пятнадцать минут. Мазур сел в машину и поехал к вокзалу. Оставалось выяснить, почему злополучный рельс обнаружили на главном пути только перед самым подходом скорого поезда. Но тем не менее путейцы молодцы! Разглядели, оперативно сменили. А Михаилу такое крещение весьма полезно. И все же придется ему и выговор вкатать за срыв скорого…
— А вот мы сейчас все и уточним! — облегченно воскликнул Сергей Павлович, еще издали заметив подходившего Мазура.
Бутырев, взглянув на спешащего Мазура, сразу отвернулся, и совсем не потому, что был недоволен. Просто он к Мазуру относился даже с какой-то нежностью, а сейчас его улыбка оказалась явно неуместной.
Мазур еще не успел поздороваться, как Ревенко уже требовательно спросил:
— Так что там, значит?
Анатолий Егорович всем кивнул, озадаченно выговорил:
— К сожалению, еще минут двадцать! Может, чуть меньше.
— То есть, это дело, как?!. — рявкнул начальник дороги.
Мазур развел руками.
— Семак выбит уже из расписания, так как менялся остродефектный рельс. Но за ним следует по уплотненному графику грузовой сверхтяжелый маршрут. Я распорядился пропускать грузовой без задержки, поскольку у Семака опоздание так или иначе.
В этот момент замолчал оркестр. Ревенко, от ярости сжав кулаки, хотел уже разразиться громогласной нотацией, но, обернувшись к Бутыреву, с удивлением обнаружил, что тот улыбается. Как бы между прочим, секретарь обкома вполголоса заметил:
— Правильное решение, — и тут же, будто бы заполняя возникшую паузу, непринужденно произнес: — Ну раз появилось у нас время, позволю один непраздничный вопрос. На вас жалуются там… Анатолий Егорович. Что это вы никак не можете шабановцам помочь?.. У них ведь руда горит. Немало, прямо скажем. Тысячи тонн.
Мазур сразу вспыхнул:
— Извините, Василий Петрович! Но сколько же можно ездить на чужих плечах? До сих пор они загружают вагон сорок минут, а у нас уже давно — десять! У меня почему-то получается шестьдесят вагонов с «нулевым» простоем, у них — два! Мы же их просто развращаем такой постоянной «помощью»! Я же повторяю ваши собственные слова.
