Подходят еще трое рабочих, бригада приступает к подготовительным работам.
А дальше происходит и вовсе странное: как будто какой-то НОД Мазур очень медленно, словно тень, подходит к изуродованному вагону совсем близко, останавливается и неподвижно, в оцепенении и полной отрешенности смотрит на пестрый ворох, вывалившийся из разбитого контейнера. Сначала он вроде бы не может понять — что это?.. Оказывается — игрушечные резиновые зайчики… Да, самые обыкновенные детские зайчики в невероятном, умопомрачительном количестве — резиновые, разноцветные, яркие… зайчики.
Комиссию министерства по расследованию крушения на сорок шестом километре возглавлял заместитель министра Фролов.
При разборе обстоятельств было установлено, что во время отправления порожняка со станции Узловая из-за поспешного осмотра вагонов не обнаружили неполадку: в автосцепке десятого вагона выпал клин. При следовании поезда произошел сход группы вагонов, загромоздивших соседний четный путь, по которому следовал грузовой маршрут 1230.
В результате столкновения локомотив грузового маршрута и шестнадцать вагонов обрушились под откос. Погибли машинист и помощник…
Общий перерыв в движении поездов составил четыре с половиной часа.
Комиссия установила безусловную вину Узловского отделения, хотя сход произошел в границах соседней дороги.
По рассмотрению итогов расследования была назначена внеочередная коллегия министерства.
В порядке подготовки к коллегии руководство дороги и Дорпрофсож приняли решение вынести обсуждение вопроса о крушении на заседание президиума Дорпрофсожа с докладом Мазура «О безопасности движения и состоянии трудовой дисциплины на Узловском отделении».
За день до заседания президиума к Мазуру в кабинет зашел его райпрофсож Подчасов. Он был так взволнован, что говорил путано и сбивчиво:
— Анатолий Егорович! Нырков творит что-то совершенно непонятное! Я даже не знаю, как это называется!. Нужны срочные меры. Ты понимаешь?..
— Пока нет.
— Вызывал он меня только что — от него вот я прямо к тебе. Кричал не своим голосом и приказал писать объяснение насчет последнего распределения квартир.
— Ну и что?
— Я отказался, конечно, вести разговор в таком тоне, Анатолий Егорович! Однако дело скверное затевается, я Ныркова знаю, поверь мне!
— Успокойся…
— Анатолий Егорович, Нырков собрал у себя шесть человек или даже семь железнодорожников, стоящих на квартучете, и заставляет их писать на нас с тобой жалобу. Коллективную. Что, мол, мы незаконно распределяем квартиры.
