Россия — громадная равнина, по которой носится лихой человек.
(Пауза.) Друзья мои тунгусы! У вас Троица, а у нас еще лежит снег. От ветра и дождей у меня лицо покрылось рыбьей чешуей. Похож на жулика! Но и горы, и Енисей сторицей вознаградили меня за все пережитые кувырколлегии и заставили обругать Левитана болваном за то, что он не поехал со мной. Я стоял и думал: какая полная, умная и светлая жизнь осветит со временем эти берега! Я, должно быть, влюблен в Лику, вчера она мне снилась. Где проживает теперь эта златокудрая обольстительная дева?
(Пауза.) Кто глупее и грязнее нас — те народ… Администрация делит на податных и привилегированных. Но ни одно деление негодно, ибо все мы народ, и все то лучшее, что мы делаем — есть дело народное.
(Пауза.) Милые домочадцы! Конно-лошадиное странствие мое продолжалось два месяца. Мне не верится, что я не в тарантасе и, ложась спать, могу протянуть ноги вовсю. Плыву по Амуру. Московский жулик преобразовался в барина. Если бы я был миллионером, то непременно имел бы на Амуре свой пароход. Берега дики, оригинальны и роскошны, хочется навеки остаться тут жить. А какой либерализм! Ах, какой либерализм! На пароходе воздух накаляется докрасна от разговоров. Здесь не боятся говорить громко. Арестовывать некому и ссылать некуда. Доносы не приняты. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России. По пути я практикую.
Появляется М а р и я П а в л о в н а.
Положительно ничего не знаю о вас. Сложились бы по гривеннику и прислали подробную телеграмму. Передайте Лике, что ее бутылку я разопью, как условились, на берегу Тихого океана.
М а р и я П а в л о в н а. Отец просит тебя привезти свидетельство, что ты отговелся. Оп следит за твоим путешествием по карте и просит на обратном пути поклониться святой Палестине. Но учти, что в Суэце — холера. Может, тебе возвращаться через Японию и Америку? Хотя в Японии тоже холера.
Ч е х о в. Я видел все. Я вставал каждый день в пять часов, сделал перепись всего сахалинского населения, объездил все поселения, говорил с каждым. Мною записано около десяти тысяч каторжных и поселенцев. Видел наказание плетьми, после чего ночи три или четыре мне снился палач и отвратительная кобыла. Беседовал с прикованными к тачкам. Уже три месяца я не вижу никого, кроме каторжных или тех, кто умеет говорить только о каторге, плетях и каторжных.
Мария Павловна уходит.
Россия — страна казенная.
