Смуглый чабан пригласил гостей к едва тлевшему костру, подбросил туда несколько чурок сухой арчи и поставил в пламя прокопченный кувшинообразный медный кумган — чайник с водою. Вскоре он закипел, и чабан крючковатой палкой, подцепив за изогнутую ручку, выхватил из огня булькающий сосуд, всыпал в него горсть заварки и, дав чуть отстояться, разлил по маленьким стаканчикам пахнущий дымом и мятой крепко заваренный черный чай. Временами он поглядывал на своего товарища, неподвижно лежавшего на кошме. Тот уже перестал стонать и, казалось, уснул.
Солнце уже клонилось к закату. Чабан угостил гостей густо наперченным жарким из баранины и, увидев, как завозился его товарищ, подошел к нему, откинул кошму. Еще недавно обезображенное страданием лица чабана теперь расплывалось в широкой благодарной улыбке.
— О мой эфенди! — восторженно всплеснул длинными руками Мадер. — Вы свершили чудо! Да вы сам Авиценна! Объясните, пожалуйста, почему вам понадобился именно черный баран и к тому же старый?
— Овцы поедают каракуртов, — довольно улыбался Курреев, польщенный похвалой шефа. — А черный баран к ним особенно нещаден. Он набрасывается на них, как шакал на падаль… А почему его желудок излечивает от укуса — не знаю… Видно, так аллаху угодно.
— Я объясню вам, почему, — тонкие губы Мадера скривились в усмешке. — У животных, поедающих этих ядовитых насекомых, вероятно, вырабатывается в организме какой-то определенный иммунитет… Как бы объяснить вам?.. Словом, противоядие! И желудок, впитавший в себя яд каракуртов, становится своеобразной сывороткой.
Курреев не очень-то уразумел ученые слова Мадера, но на всякий случай кивнул головой. Ему было невдомек: на кой черт немцу нужен этот чабан, из-за которого выбросил на ветер кучу денег? И подыхал бы себе! Но экономному Мадеру, расставшемуся с двумя туманами, хотелось поразить Каракурта своим великодушием. К тому же ему, человеку любознательному, небезынтересно было узнать, почему Курреев затеял заколоть именно черного барана. Разве мог знать Курреев, что Мадер в отчете, представленном позднее начальству, впишет деньги, истраченные на чабана, в графу расходов по вербовке нового агента по кличке Каракурт.
— Выходит, мой эфенди, укус каракурта не смертелен? — Мадер многозначительно взглянул на Курреева. — У каждого яда есть противоядие…
— Смертелен, мой тагсыр, смотря как жалить, — нашелся Курреев.
— Браво, браво, мой эфенди! — Немец был доволен Каракуртом.
