Брат братом силён | страница 26



— Не забывайте, дети, чужого горя не бывает! Относитесь к другим, как к себе.

Этот наказ матери они выполняют свято.

Мой же характер несколько строже и суровей.

— Знаешь, папа, как тебя соседские мальчишки зовут? — однажды спросила меня Нина.

— Как? — заинтересовался я.

— Иван Грозный. Ох, говорят, и сердитый у вас отец!

За столом все рассмеялись.

— Это хорошо, что строгий, — заметил на правах старшего Юрий. — Благодаря строгости отца мы все стали людьми…

Может быть, я действительно был излишне строг, но эта строгость пошла детям на пользу. Вообще-то я считаю: насколько ты строг, настолько же должен быть добрым. Строгость и доброта едины, как два крыла у птицы.

После окончания школы Юра собирался в медицинский институт. Я посоветовал сперва поработать, пойти учеником вальцовщика. Послушался сын. Понравилась ему атмосфера рабочего коллектива. Через два года он поступил на металлургический факультет Челябинского политехнического института. Летом во время каникул вместе с товарищами ездил в Казахстан и на Алтай убирать хлеб. Познал здесь цену хлеборобского труда и подлинного товарищества. На третье лето руководство второго обжимного, где Юра трудился до института, предложило ему поработать на блюминге. Решил помочь — и остался, перевелся на вечернее отделение института. В эти же студенческие годы он занимался в аэроклубе ДОСААФ, совершил несколько прыжков с парашютом. Сколько восторга было в его рассказах, когда, придя домой, делился впечатлениями.

Но молодость есть молодость, в ней не обходится без сучка-задоринки. Однажды в конце лета вместе с другими прокатчиками моего сына послали на уборку урожая в подшефный совхоз. Все старшие товарищи отработали по месяцу и вернулись, а Юру оставили еще на месяц, потом еще. Тут он не выдержал.

— Почему приехал раньше времени? — спросил у него.

— Хватит, отработал свое! — отрезал он.

— Как ты смеешь так разговаривать? — возмутился я. — Да знаешь, кто ты после этого?

Он оторопел.

— Ну, устал я, батя, — откровенно признался он.

— А ты думаешь, нам было легче во время войны? — сказал я, смягчившись. — Мы работали каждый день от темна до темна, только не два и не три месяца, а всю войну. Понимаешь, сынок?

— Что же мне делать? — спросил.

— Сегодня помойся, отдохни, а завтра чуть свет возвращайся в совхоз. И не забудь извиниться перед бригадиром, ведь он так волнуется за тебя. По себе знаю…

Спустя несколько лет он сам вспоминал этот случай. Улыбнувшись, сказал: