Когда Сатеник услышала весть о начавшейся войне, она тотчас же спросила мужа:
— Это османы начали войну?
— Нет, Сатеник, на этот раз не османы, а немцы: теперь фашисты стали господами в стране немцев.
— А что такое фашист? — справилась Сатеник.
— Фашист — это дурной человек.
…Прижавшись головой к груди сына, Сатеник заново переживала все, что ей пришлось испытать в жизни. Габриэл понимал, что происходит в душе матери, понимал и то, что ее невозможно утешить словами. Он больше часа просидел рядом с ней, лишь иногда ласково проводя рукой по ее седым волосам, выбившимся из-под платка.
Пришли Гарсеван и Аракел и сели ужинать. Михрдат несколько раз заглядывал в комнату Габриэла, но, видя, что мать и сын молча сидят обнявшись, счел за лучшее не тревожить их.
Сатеник наконец выпустила сына из объятий и, сдерживая слезы, тихо сказала:
— Иди поешь, сынок, а потом ложись, ведь утром… тебе нужно ехать.
Она взглянула на сына, словно надеясь, что он опровергнет ее слова. Но Габриэл сказал ей:
— Нет, мама, я лучше посижу с тобой.
— Ой, нет, родной мой, тебе надо выспаться!
И Габриэл понял, что для успокоения матери он должен поесть и лечь.
Сатеник постлала ему постель. Выглянув в соседнюю комнату, она увидела, что гости уже спят. Когда Габриэл лег, она села у его изголовья.
Глава одиннадцатая
НА ВОКЗАЛЕ
Глядя на сына, Сатеник думала о том, что принесет ей будущее.
Неужели в эту ночь приходит конец ее счастью, доставшемуся ей ценой стольких страданий! Сатеник, переживавшая тревогу каждый раз, когда Габриэл запаздывал домой, напрасно старалась теперь призвать к себе на помощь мужество. Ее лишь слегка утешало сознание, что Габриэл сильный и выносливый юноша.
Габриэл дышал спокойно и ровно. «Ах, почему мой Габриэл не женился на хорошей девушке, был бы у меня сейчас внучок…» — думала Сатеник. Но здесь нить ее мыслей обрывалась. Нет, ведь и в этом случае Габриэлу все равно пришлось бы уйти на… (язык у нее не поворачивался произнести это слово!), где смерть стоит на страже. Так не лучше ли, если бы этой войны вообще не было?! Но на этой мысли она не задерживалась. Ведь война-то все равно уже началась, Габриэлу все равно придется идти воевать!.. Пусть хотя бы живым остался! И Сатеник, вытирая глаза, мысленно твердила: «Пусть вернется домой, если даже… потеряет руку или ногу… Хотя нет, нет, пусть вернется таким, каким идет на войну, вернется с честью!..»
Страдания, испытанные в жизни, закалили душу Сатеник. Бывало раньше, настигнутая бедой, Сатеник мысленно взывала: «Господи, на тебя моя надежда, смягчи сердца жестоких людей!» А теперь Сатеник уже не просила бога о милосердии. Быть может, под влиянием Габриэла она изменилась и поняла, что со злом надо бороться. И Сатеник теперь мысленно повторяла: «Пусть падет зло на головы тех, кто его породил!» И мать желала силы и стойкости сыну, чтобы он своей рукой сокрушил злодеев.
