Как человек, который берет судьбу в свои руки и с оптимизмом смотрит в будущее, свое счастье он ищет в дали, которую ему мало-помалу приходится завоевывать. В то время как многие тысячи эмигрируют на судах в Америку, индивидуалист из Гамбурга гребет по своим маршрутам по морям мира и в качестве экзотического репортера пытается сбыть свои путевые заметки немецкой публике, которая с радостью отвлекается от насущных забот.
«Еще примерно час назад я был смертельно усталый и едва не засыпал, но сейчас я снова чувствую себя бодро. Я неутомимо борюсь. Лишь одна мысль занимает меня: где-то передо мной, там, где медленно увеличиваются огни, должна быть земля… и там будет сон. Я уже могу разглядеть во тьме берег».
Шпек, запись в дневнике у побережья Явы
Во время пребывания в Пакистане Шпек случайно встречает британского посла сэра Норманна Картера, который приглашает его принять участие в охоте магараджи на тигра. В Бомбее он знакомится с влиятельными людьми и таким образом получает возможность дополнительно подрабатывать во время общественных мероприятий, на которых рассказывает о своих приключениях.
После выздоровления от тяжелой малярии Шпек плывет вдоль западного побережья Таиланда и Малайзии и наконец достигает Сингапура.
На «территории Папуа», которая впоследствии стала государством Папуа — Новая Гвинея, и на Яве Шпек оказывается единственным европейцем, который невольно становится и этнографом. Здесь он снимает на кино- и фотокамеру неизвестные обычаи и нравы племен, которые, похоже, живут еще в каменном веке.
У дикарей, с которыми он встречается в своем экзотическом путешествии, его способ путешествовать становится легендой. Никогда прежде там не видели такой странной лодки.
«Потом мы ели китайский обед, состоявший из акульих плавников, супа из ласточкиных гнезд, черепашьих яиц, крабов с карри, риса и консервированных яиц. Потом после еды выкуривают бирманскую сигару и жуют бетель. Очевидно, сезон фруктов».
Шпек, запись в дневнике, дата не указана
На индонезийском острове Лакор на него ночью совершается нападение. Ему удается сбежать от бандитов только со своим самым большим баком, в который он сложил ценные пленки. «Думаю, я наибольший оптимист, какого только можно представить. Даже когда туземцы на Ла коре держали у меня перед лицом ножи и делали жесты, будто перерезают глотку, я думал, что это, наверно, шутка.
При этом у меня уже игла кровь и на меня сыпался град пинков ногами. Что может быть более оптимистичным?»
