Интересно заметить, что уже в ходе суда возникла версия о том, что никто (Гранин в том числе, возможно ли такое?) не знал подлинного содержания справки, и якобы Воеводин всех обманул, выдав свои домыслы за мнение всей писательской организации.
Таким образом, получалось, что Прокофьев поддержал липовую справку, составленную в нарушение процедуры подготовки подобного рода коллективных документов, а именно не согласованную с секретариатом правления СП. По крайней мере, в этом всех клятвенно уверял Д.А. Гранин, более того, утверждал, что если бы документ был составлен правильно, с соблюдением всех норм, то он подписал бы его «двумя руками». При этом от выработки коллективной позиции по делу Бродского в рамках молодежной секции СП он уклонился.
Увольнение сына и отца Воеводиных с руководящих постов Союза стало началом конца Прокофьева.
В это же время (думается, это произошло не случайно) Вера Казимировна Кетлинская инициировала разбирательство по делу парторга ЛО СП Григория Мирошниченко – твердокаменного сталиниста еще Кочетовского призыва, на которого Александр Андреевич мог рассчитывать в борьбе с центристами и партийными «либералами». Как это ни анекдотично выглядит, но формально Мирошниченко тоже обвинялся в тунеядстве. Имея личную дачу, он сдавал ее и жил на нетрудовые доходы. Более того, В.К. Кетлинская припомнила Григорию Ильичу его боевую молодость в ОГПУ НКВД, а также его беспробудное пьянство и избиения супруги, что уже тянуло на «аморалку» (отрицание моральных устоев и общепринятых норм поведения в советском обществе). Таким образом, в Союзе писателей настойчиво хотели показать общественности (зарубежной в том числе), не говоря уже о Москве, что литераторы Ленинграда (при помощи партийных органов и КГБ) подвергают справедливому дисциплинарному воздействию не только маргиналов типа Иосифа Бродского, но и заслуженных, увы, зазнавшихся литераторов, порочащих гордое имя советского писателя.
В результате на состоявшемся 14–15 января 1965 года отчетно-выборном собрании Ленинградской писательской организации Александр Андреевич Прокофьев был смещен с занимаемой должности. Его место занял поэт Михаил Дудин, а Даниил Гранин стал вторым секретарем правления.
Характерно, что решение о радикальных перестановках в Союзе и о «свержении» Прокопа было принято не в Доме писателей на Шпалерной, что было бы логично, а партгруппой правления СП Ленинграда в Смольном.
Через несколько дней после успешного завершения рокировки писатель, драматург, лауреат Сталинской премии Юрий Павлович Герман официально сообщил коллегам: «Вчера в Обкоме партии в атмосфере взаимного доверия, искренности и деловитости партгруппа Правления пришла к выводу, что Первым секретарём Союза мы должны избрать нашего старого и верного друга товарища Дудина М.А. Нам кажется, что дела наши пойдут хорошо, если М. Дудин будет Первым секретарём».
