сидели они вдвоем.
Конечно, отсюда не видно Крестов, тут нет никого холма, в Ленинграде вообще нет холмов, вот разве что заросший стрелолистом Карпиев пруд у входа в сад и Спас на Крови на горизонте наличествуют.
Положил таблетку валидола под язык, и тут же мятный холод вошел внутрь головы. Когда боль отпустила, встал и медленно пошел домой.
Нет, все-таки никак он не может привыкнуть к тому, что у Иосифа совсем другая, не такая как у всех жизнь – работа от случая к случаю, литературные компании, где каждый уверен в том, что он гений, иностранцы и иностранки в друзьях, а еще обыски и вызовы в Большой дом.
Нет, не то что бы Александр Иванович очень уж сожалел о том, что его сын не знал, что такое учеба в институте, постоянная работа, регулярная получка, по выходным походы с семьей в ЦПКиО имени Кирова или на футбол с друзьями, наконец, отпуск в доме отдыха по комсомольской путевке. Это было, скорее, частью его – отца – жизни, частью, которую он презирал в глубине души, но уже давно как-то свыкся с ней, приспособился, научился обходить острые углы, что-то не замечать, о чем-то не думать.
После ужина с Марией Моисеевной сидели перед телевизором и смотрели КВН. Когда в конце передачи хор студентов МИИТа в рабочих спецовках запел песню Аркадия Островского и Льва Ошанина «Я тебя подожду», соседи сверху опять начали что-то сверлить, но на это уже никто не обратил внимания…
Во дворе дотемна крутят ту же пластинку,
Ты сказал, что придешь, хоть на вечер вернешься сюда.
Вечер мне ни к чему, вечер мал как песчинка,
Я тебя подожду, только ты приходи навсегда.
А за окном то дождь, то снег,
И спать пора, и никак не уснуть.
Все тот же двор, всё тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть.
8 января 1964 года в Ленинграде наконец выпал снег.
В этот же день в газете «Вечерний Ленинград» был напечатан материал под названием «Тунеядцам не место в нашем городе». Это была подборка писем читателей газеты с требованиями наказать «некоего» Бродского. Материал заканчивался следующими словами: «Никакие попытки уйти от суда общественности не помогут Бродскому и его защитникам. Наша замечательная молодежь говорит им: хватит! Довольно Бродскому быть трутнем, живущим за счет общества. Пусть берется за дело. А не хочет работать – пусть пеняет на себя».
Стало окончательно ясно, что дело зашло слишком далеко, и развязка может быть весьма драматичной. Это понимали все, и друзья Иосифа в первую очередь, вот разве что сам «виновник» событий относился к происходящему необъяснимо спокойно. По крайней мере, внешне.
