Из воспоминаний Сергея Шульца: «После того, как его (Бродского. – Прим. авт.) выпустили, за ним продолжали непрерывно следить. Шпики ходили за ним по пятам, нагло, в открытую, и это его нервировало и раздражало».
И вдруг выяснилось, что город не настолько уж и велик, как казалось еще совсем недавно, что в нем, как и в полутора комнатах на Пестеля, нельзя было ни от кого спрятаться. Каждое твое движение, каждый жест или слово становились достоянием посторонних людей, что повергало Иосифа в ужас. Если раньше проходные дворы и дворы-колодцы спасали, в перспективах линий и набережных можно было раствориться, затеряться, а в трущобах коммунальных квартир друзей и подруг можно было залечь на дно, то теперь оказывалось, что он словно на ладони, на чужой ладони, которая в любую минуту может сложиться в кулак и раздавить его.
Пожалуй, единственным местом в Ленинграде, где Иосиф чувствовал себя более или менее защищенным от постороннего взгляда, в то время была квартира художника, архитектора и фотографа Юрия Цехновицера (1928–1993) на Адмиралтейской набережной, 10.
Из воспоминаний писателя и геолога Дианы Виньковецкой: «Юрина квартира была уникальна и по расположению на Неве, напротив университета, и по картинам, скульптурам, мебели, умопомрачительной библиотеке. Редчайшие книги, оригинальные издания с дарственными надписями его отцу – журналисту и первому декану факультета журналистики Ленинградского университета. Кажется, некоторые свободные художники подтибривали, прикарманивали себе кое-что из Юриной библиотеки… “Идешь к Цеху, надеваешь шляпу, кругом девушки…” – напишет Иосиф в одном из эссе… В квартире Цехновицера атмосфера была более светская, нежели философская. Слишком много у Цеха, как его называли друзья, было запутанных отношений с красавицами, и ему было не до абстрактной философии. Гигантская тахта – достопримечательность квартиры, видно, угрожала подсознанию. На этой тахте дремали многие знаменитости, и даже Маяковский».
Также об этой легендарной квартире на Адмиралтейской набережной, 10 оставила воспоминания и Людмила Штерн.
Читаем: «У него (у Юрия Цехновицера) была роскошная (по понятиям того времени) квартира в бельэтаже. Прямо под окнами – Нева, а на другом берегу – Ростральные колонны, Академия наук, Кунсткамера, Двенадцать коллегий. В квартире пятиметровые лепные потолки, массивные ореховые двери с резьбой, карельская береза, бронзовые канделябры, картины в тяжелых золоченых рамах, книжные стеллажи до потолка, копия посмертной маски Пушкина. Цилиндры на круглой вешалке в передней – одним словом, никакого намека на существование советской действительности. Входишь непосредственно в XIX век».
