При этом состояния менялись неустанно, создавая волну чувств, которая накатывала как прибой на Коктебельской набережной…
1965 год.
Сентябрь.
Москва.
Читаем у Льва Лосева: «На пути из Норинской Бродский заехал сначала в Москву. Московские литературные знакомые старались устроить публикацию его стихов в журналах с либеральной репутацией – “Новом мире” и “Юности”. Однако даже для сотрудничества с этими изданиями требовалось проявить некоторую дипломатичность, на что Бродский оказался неспособен. Когда его привели к писателю Рыбакову, который, благодаря связям, мог помочь с публикациями, он настолько рассердил Рыбакова своим высокомерием, что тот и тридцать лет спустя с негодованием вспоминал в мемуарах о встрече с “плохим человеком”, желавшим без конца читать свои малопонятные стихи. Бродский вспоминал эту встречу по-другому: поучения опытного литератора – с кем надо поговорить, чтобы еще на кого-то нажать и т. д., – показались ему настолько византийскими, что он быстро утратил способность следить за ними и, чтобы уйти от утомительного разговора, предложил почитать стихи. Ему все-таки устроили аудиенцию у Твардовского в “Новом мире”. Твардовский в свое время был возмущен арестом Бродского, и о его скандальной ссоре по этому поводу с Прокофьевым вспоминают многие мемуаристы. Но стихи Бродского вряд ли могли прийтись по вкусу народному поэту. Он сказал молодому человеку деликатно: “В ваших стихах не отразилось то, что вы пережили”. И пригласил к себе домой – поговорить о поэзии. Иосиф ответил: “Не стоит”. Когда В. П. Аксенов, чтобы познакомить Бродского с редакцией “Юности”, привел его с собой на заседание редколлегии, Иосиф на этой редколлегии, наслушавшись того советского кошмара, в котором жили писатели “Юности”, просто лишился сознания… Говорил, что присутствовал на шабаше ведьм. А на самом деле это был максимально возможный тогда либерализм. Слова “советский кошмар” не означают, что Василий Аксенов, Анатолий Гладилин, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко и другие писатели, определявшие лицо действительно либерального по тогдашним понятиям журнала, на заседании редколлегии распинались в верности партии и правительству. Принятую в их среде линию поведения вряд ли можно даже назвать конформистской, речь скорее идет о тактике общественного поведения, направленной на то, чтобы печататься, чтобы их читали на родине… Молодые писатели-шестидесятники достигли в эзоповском стиле большого мастерства. Хотя иные из них верили в “социализм с человеческим лицом” и даже до поры в миф об изначально благородной ленинской революции, преданной и утопленной в крови злодеем Сталиным, по отношению к современному советскому строю молодые писатели составляли скрытую оппозицию. Бродский в то время приятельствовал с Евтушенко, Аксеновым, Ахмадулиной, но эзопов язык и как литературный стиль, и как форма общественного поведения был для него неприемлем».
