Ни-чё себе! | страница 43

— Папа, смотри! Осквернили!

Я оглядываюсь: действительно.

— Чем писал? — спрашиваю Ярошку, заинтересовавшегося ни с того ни с сего обыкновенным муравьем.

— Чем, чем? Вот, — он достает из кармана белый кусок и, продолжая рассматривать ползущее насекомое, протягивает мне.

Я беру камень — обыкновенный известняк с карьера.

— Ничего, Ромка, это известняк. До первого дождика.

— А я приду и еще напишу! — Ярошка вскакивает, толкает Ромку и вдруг что есть силы вопит: — Казнокрад, казнокрад клад нашел и очень рад!

— Пап! — выставляется удивленно на меня Ромка.

— Ну это ты уж сам разбирайся.

— Ах, ты не такой, Ярошка! — взвизгивает Ромка, подпрыгивает, и через мгновение по лесной дороге мчатся друг за другом два пыльных облачка.

Я еще раз оглядываюсь на пещеру. На верхнем самом большом ее уступе крупными белыми буквами начертано: ПОЛЬЗА.

— Нет, больше я с этим парнем никуда не пойду! — Наташа в сердцах бросает хозяйственную сумку на табурет. — Он же позорит меня на каждом шагу!

— Что случилось?

— Ты лучше у своего сына спроси, — сердито кивает она на открытую входную дверь и кричит. — Ярослав! Уснул, что ли? Где не надо, так чересчур шустрый.

В дверях появляется Ярошка. Лицо угрюмое. Пальто расстегнуто, в одной руке — шарф, в другой — шапка, даже ботинки расшнурованы. Ясно, если бы было еще что расстегивать и снимать, подымался бы еще дольше.

— Что случилось, Ярослав?

— Что, что, — бурчит он. — Ничего не случилось. Бросил я эту копейку в кассу.

— Бросил! — вновь взрывается Наташа. — Надо же! Увидел, что я смотрю, вот и бросил. Крохобор несчастный!

— Обзывайся, обзывайся, — слезливо огрызается Ярошка. — А что? Что я такого делаю? Деньги валяются — надо подбирать. Вон дядя по телевизору говорил: «…не следует гнушаться».

— Вот видишь, не понимает. Не доходит. Ты давай с сыном разберись, — доносится уже из кухни голос Наташи.

Легко сказать «разберись». Как будто не разбирался. Толку-то что, когда сын себе в защитники выбрал такой авторитет. Я смотрю на телевизор. В мутном, холодном стекле экрана отражается Ярошкино лицо. Выпуклые глаза изображают напряжение и внимание. Сын готов выслушать меня, но я знаю, слова мои отскочат от его ушей, как от этого полированного ящика, набитого электроникой.

…Поначалу большого значения новому Ярошкиному увлечению мы не придали. Многие ребята деньги копят. Даже неплохо вроде — цену им в какой-то мере узнают. Я сам, помню, копилку имел. Однако у Ярошки увлечение переросло в страсть. Маленькую пластмассовую коробочку из-под конфет он вскоре заменил литровой банкой, на которую надел полиэтиленовую крышку с прорезью, и плотно обмотал крышку изоляционной лентой. Но и эта посудина показалась ему маловатой, и как-то я увидел на его полке трехлитровку. Крышка на ней была так же тщательно примотана, а на стенке банки красовались аккуратные нанесенные желтой масляной краской риски.