— Пап, а слово «водка» в середине через «д» или «т» пишется?
Вот уже до чего дописался сын — до водки. А я еще только выныриваю.
— В середине через «д».
…Когда я вынырнул на поверхность, меня поразила тишина. Очень тихо. Огляделся. Впереди, метрах в тридцати-сорока отфыркивался Юрий Дмитриевич, а еще подальше покачивалась наша моторка… вверх днищем. И никого вокруг.
— А-а! Ромка?!
Повторить крик после я уже не мог, одно сипение. Казалось, легкие разорвались, в горло насыпали стеклянной пыли, голосовые связки полопались и дрябло повисли.
— Ромка?!
Озеро, еще минуту назад такое приветливое и ласковое, сейчас истирало мой голос, цепко держало мои руки и ноги.
Впереди, подымая фонтаны брызг, торопился к лодке Юрий Дмитриевич. Около нее виднелась только голова Володи. Вскочить бы на ноги, добежать — всего-то несколько прыжков. Но везде вода. Вода! Страшная, темно-зеленая вода, которую я ненавидел! Ненавидел! И бил по ней руками, отбивая о ее деревянную поверхность свои тряпочные мышцы.
Мысли лихорадочно скакали в голове: что делать? Где искать? Лодка, перевернувшись, прошла по инерции. Сколько?
И вдруг около лодки показалась маленькая головка. Володя подсаживает кого-то, и на ее днище заползает человечек. Есть бог на свете! Я перестаю двигать руками — сил нет. В голове пусто. Радости не чувствую — нечем чувствовать.
Снова, но уже медленно, как снулая рыба, гребу к лодке. Юрий Дмитриевич с Володей уже посадили сына на спасательный круг. Проплывая мимо Володи, спрашиваю:
— Что случилось?
— Да, понимаешь, заклинило что-то. На повороте как раз. Рвануло, я и… Не пойму, что случилось.
Вид у Володи виноватый.
— Не бери в голову. Меня высечь надо.
На меня смотрит Ромка, немного сконфуженно и напуганно. Как будто его должны ругать за что-то, а за что — он и сам не знает.
— Как дела? — спрашиваю.
— Нормально, — голосок сына вздрагивает. Но отвечает уверенно.
— Молодец. Не холодно?
— Не. Я же в куртке.
Действительно. «Гири», — думаю про себя.
— Ну, поехали.
Перебрасываемся пустячными, не относящимися к происшедшему фразами. Плывем к берегу. Держусь одной рукой за круг, другой гребу.
Берег черен от людей. Подплывает лодка:
— Давай, мужик, ребенка-то. Застудишь.
Я смотрю на Ромку. Он отрицательно качает головой:
— Сами доплывем, до берега недалеко.
— Спасибо. Сами доплывем. Недалеко до берега, — отвечаю я.
Вот и берег, десятки рук подхватывают сына, ощупывают, раздевают, обтирают, заворачивают в сухое. Кто-то запричитал и тут же замолк. Я стою в стороне. Ловлю Ромкин растерянный взгляд. Как же — такое внимание! Ромку уносят в домик натирать водкой. (Вот и я дошел до водки с буквой «д» посередине).
