Помнишь, как Дмитрий Иванович был нашим верховным судьей? Как он разбирал наши ссоры?
Надежда молча кивает головой.
Не надо, не горюй. Ведь мы оба ему обещали помнить его, но не грустить, не плакать… (Пауза.) Я решил твердо — ценой любого скандала осенью поеду учиться в Петербург… А там… там посмотрим… (Отпускает ее руку.) Эти башибузуки ничего не нашли, не взяли?
Н а д е ж д а. Ничего.
П е т р. У нас же, на квартире доктора Гладышева, они искать не станут. Придет время, и люди прочитают записки ссыльного… Приберем книги. Если они тебе не нужны, отдай их мне… (Поняв взгляд девушки.) Пусть стоят на старом месте.
Начинает собирать с пола книги и устанавливать на полках. Случайно на одной из книг их руки встречаются.
Н а д е ж д а (пытаясь освободить свою руку). Ты что?
П е т р. Я подумал о том, что в жизни не умирает только одно — мысль. Да! Нет Дмитрия Ивановича, нет людей, написавших вот эти страницы, нет даже государств, где жили авторы, а их мысли с нами. Понимаешь? Значит, чтобы не исчезнуть из мира, надо хотя однажды сильно и ярко высказать мысль, очень нужную всем. Ее сохранят, пронесут через тысячелетия. Мысль станет бессмертной.
Н а д е ж д а. Ты ее сможешь сказать?
П е т р. Не знаю. Но постараюсь. А ты?
Н а д е ж д а. Если найдешь такую мысль, я понесу ее дальше, до самого конца. И передам другим. Веришь?
П е т р. Верю.
Продолжает теперь вместе с Надеждой складывать книги. В комнату заглядывает М и х е й, пришедший с работы.
М и х е й (осматривается). Хозяева приходили…
П е т р. Здравствуйте, Михей Федорович!
М и х е й. Здравствуйте, молодой человек. (Входит в комнату.) Оба враз отличились или порознь?
Надежда и Петр непонимающе поглядывают друг на друга.
Не сговорились? У кого в садах черемуху обломали? Завернул по дороге на кладбище, смотрю — вся могила в цветах. Значит?..
Н а д е ж д а (искренне). Честное слово, не мы.
П е т р. Я сам удивился. А потом подумал: выходит, в городе у Дмитрия Ивановича было много друзей. Я хотел об этом рассказать Наде, но еще не успел.
М и х е й. Может быть… Человек других не обижал. За одно это добрым словом поминают… Мать не вернулась?
Н а д е ж д а. Нет.
М и х е й. Чем-нибудь накормишь?
Н а д е ж д а. Обед сварила.
М и х е й. Молодец. Умоюсь — подашь. А Людмилка все, как саврас без узды, бегает?
Н а д е ж д а. На берегу играет.
М и х е й. Ох, будет мать заливаться слезами, когда вернется! Но я уже придумал ей облегчение. (Выходит из комнаты.)
