После школы юная энтузиастка закончила годичные курсы при Киевском геологоразведочном техникуме и в 1931 году присоединилась к геологической партии, работавшей в окрестностях Киева. Выбрав такую неженскую профессию, в экспедиции она предсказуемо оказалась единственной девушкой и очень скоро вышла замуж за её начальника Ефима Белоненко. Брак, однако, продлился недолго, и вскоре двадцатиоднолетняя Люба вернулась в украинскую столицу с восьмимесячным сыном Толей на руках.
Энтузиазм в первые советские десятилетия бил через край, но даже на этом фоне Люба выделялась своей неуёмной энергией, что помогло ей получить престижную (но не очень высокую) должность в секретариате Совета народных комиссаров Украины. Её низкое происхождение: мать — посудомойка, отец — мелкий банковский служащий, — было положительным активом в пролетарском государстве, и она его использовала, чтобы подняться по коммунистической лестнице к успеху.
Впрочем, даже для Любы карьерное продвижение внутри советской бюрократии оказалось трудным без помощи мужа. Коммунизм позволил женщинам работать, а не только довольствоваться ролью домохозяйки, и, к чести Любы, она попыталась добиться успеха собственными силами, бросив вызов превосходству мужчин. Но, хотя на словах советское общество отринуло своё патриархальное прошлое, сказать это было проще, чем сделать. Сколько бы ни призывала к женской независимости Надежда Крупская, Советский Союз так и не стал местом, где женщины могли бы свободно строить карьеру, не оглядываясь на свой семейный статус; социальные стереотипы по поводу необходимости брака и семьи сводили на нет лозунги эгалитаризма.
Любины амбиции — насчет карьеры и будущего мужа — привели её в любительскую авиашколу в Киеве и, в конечном счёте, к инструктору Леониду Хрущёву. Однажды во время тренировочного задания Люба сидела впереди, а Леонид на заднем сидении самолета У-2. Следуя его инструкциям, она последовательно выполнила переворот, бочку, мертвую петлю и поворот на 360 градусов. Всякий раз, когда она направляла самолет вверх или вниз, она слышала, как он хохочет над её прилежными, но не слишком мастерскими маневрами. Позднее он озвучил своё мнение: «Девушки летать не могут». Ленинский лозунг насчет кухарки, которая может управлять государством, полностью разделяемый его родителями, прошёл мимо их политически не подкованного сына.
Возможно, новая пассия Леонида не была столь же талантливым пилотом, как он — по словам Любы, «всё, что Лёня делал, он делал блестяще» — зато она была молодым коммунистом. И в ОСОАВИАХИМе, и в Секретариате СНК она была комсомольским лидером, и это позволило ей занять важное место в политической жизни аэродрома. Выражаясь языком того времени, она была «идейным авангардом», и именно отношения с ней, а не его мастерство пилота помогли улучшить Лёнин идейно-политический образ.
