Инструктор Алексеев. / С характеристикой инструктора Алексеева вполне согласен: командир звена Морозов. / С характеристикой инструктора Алексеева согласен: командир первого отряда Гундарев. / С характеристикой согласен. Ходатайствую отчислить: командир 1-й эскадрильи Ирза. 22/VII-37.
Эту ужасную характеристику моя мама впервые увидела в 1955 году, за год до секретного доклада. Она полезла в верхний ящик дедова стола в поисках собственного школьного аттестата и наткнулась на летное дело Леонида в темно-синей картонной папке с серпом и молотом. Она открыла папку, прочла первую попавшуюся страницу и, увидев слово «троцкизм», едва не потеряла сознание. Испуганная, она убрала документы и больше никогда о них не спрашивала. Тётя Рада позже призналась ей, что бабушка хотела сжечь Лёнин аттестат. «Все дети Хрущёвых всегда были отличниками, а Лёня — досадное исключение», — жаловалась Нина Петровна.
Тётя Рада отговорила бабушку уничтожать компромат, и в 1990-е годы, после распада Союза, передала папку на хранение моей матери. Не желая думать о прошлом, мама убрала её под кровать вместе со всем прочим семейным архивом. «У меня от одного прикосновения к ней дрожат руки», — сказала она, отдавая мне папку лет десять назад.
Она хотела, чтобы я лучше поняла, что за человек был Леонид, но я знаю, что и она, и тётя Рада не хотели, чтобы я включала эти сведения в свою книгу. Учитывая секретность, которой всегда была окутана история кремлёвской власти, частью которой они некогда были, они неизбежно сочли бы это выставлением напоказ семейного грязного белья. Они до сих пор пугаются, если правда оказывается не в пользу деда, не в пользу нашего клана.
И без того не образец совершенства, Леонид умудрился подвести своих командиров, даже когда ему дали шанс на исправление. Поначалу он вроде бы послушался, даже записался в хор (он хорошо играл на аккордеоне), но потом заскучал и вернулся к своему обычному непредсказуемому поведению.
Испорченные дети бывают в любой культуре, но некоторые претензии к курсанту Хрущёву становятся понятны только в контексте большевистского кодекса поведения. СССР был страной торжествующего пролетарского единства, но Леонид не хотел видеть себя безликим членом советского общества. Как утверждалось в одной из его школьных характеристик, он был «индивидуалист, глубоко равнодушный к делу коммунизма и интересам коллектива», и потому представлял «самую серьёзную угрозу для советского коллективизма». Индивидуализм был грехом, а отсутствие интереса к учению Ленина-Сталина уже само по себе тянуло на преступление. В 1930-е годы люди отправлялись в Гулаг и за меньшие прегрешения, чем слабая политическая подготовка.
