цветами, а так, как обычно пахнут почтенные домохозяйки — чистым, свежевыстиранным бельем. Завладеть полностью бабушкиным вниманием казалось невозможным. Она постоянно была занята другими, её собственными детьми: серьёзной Радой, молчаливой Леной и хмурым Сергеем, который вечно болел
[20]. Моя мама им всем завидовала.
Она спала в одной комнате с Леной и каждую ночь беспокойно вертелась в своей кроватке, тараща глаза в темноту и изо всех сил пытаясь не заснуть. Она надеялась, что её родители скоро вернутся. Что, если они приедут ночью? Она ни за что не хотела пропустить их приезд. Но, как бы она ни старалась, веки её тяжелели, глаза закрывались, и она засыпала. А утром, когда её будил звук открываемой входной двери, она в восторге вскакивала, надеясь вот-вот увидеть мать. Но это обычно оказывалась сиделка Сергея.
А однажды она узнала, что домой с войны (слово «война» так часто звучало в доме, что, казалось, эхом отражалось от белых стен) приезжает дедушка. Целыми днями маленькая Юля бродила по дому, топая маленькими ножками по деревянному полу длиннющих и высоченных коридоров. Она не очень хорошо помнила дедушку, но он казался ей важным. Если кто-то и мог вернуть ей маму и папу, то это был он. Ей хотелось первой добраться до него, прежде чем набросятся, соревнуясь за его внимание, остальные дети, как это бывало с бабушкой. Каждый день до темноты она ждала у окна, теребя подол своего пестрого летнего платьица, а дедушка всё не приезжал.
Как-то вечером к дому подъехала черная машина. Она подумала, что это, должно быть, дедушка. Она заняла позицию рядом с вешалкой у входной двери, где он непременно должен был пройти. Но остальные дети тоже ждали его. Они слышали, как во дворе остановилась машина, и выбежали из своих комнат, чтобы встретить его. В этой радостной суматохе мою маму отпихнули, и она утратила свой форпост у двери. Потерпев поражение, она отступила и осталась стоять у двери в свою комнату.
Дедушка вошёл, одетый в военную форму, обутый в такие же блестящие черные кожаные сапоги, как у её папы на фотографии, которую она держала рядом с кроваткой. Он не такой красивый, как папа, подумала она. Слишком старый и лысый. Её папа был выше, и улыбка у него была более широкая.
Дедушка обнял бабушку и остальных детей, но его маленькая внучка упорно не желала принимать участия в семейном приветствии. А потом она услышала из коридора перекрывающий радостный гвалт дедушкин голос: «А ты что там стоишь? Иди сюда». Она сразу поняла, что он обращается к ней. Спотыкаясь, она подошла к дедушке и обняла его ногу. Он поднял её на руки, и у неё перехватило горло. В этот момент мама поняла, что её родителей больше нет, что они не вернутся. Она сдержала слезы — бабушка не разрешала плакать — и уткнулась лицом в дедушкино плечо, вдыхая запах кожи, который так напоминал ей об отце. Увидит ли она его когда-нибудь снова?
