Ильицкий вяло вставил:
— Не солдат решает исход войны.
— Да, талант полководца и все такое. А без солдата — все чепуха.
Поезд Куропаткина стоял на запасном пути. Здесь ничего не изменилось по сравнению с тем, что узнал Ильицкий, когда прибыл в Харбин в начале кампании, хотя это время было полно событий: за этот срок развернулась и была позорно проиграна война.
Но в салон-вагоне царил безукоризненный порядок и все как бы говорило: «Вы там как хотите, можете устраивать революции, стачки разные, хоть баррикады стройте, а у меня как было заведено, так и будет. Караульные солдаты — орлы, что ни офицер — то картинка, а в купе-кабинете портрет государя во весь рост — так и вожу с собой. И серебряный самовар тоже».
Здесь по-прежнему сновали с аккуратными кожаными папками, прижатыми локтем к боку, щеголеватые офицеры, пробегала официантка в белоснежной наколке с бутылкой минеральной воды на серебряном подносике. В салоне было чисто, прохладно, тихо.
Пахло свежим лаком, ароматным табаком и одеколоном.
В приемной сидел черноусый капитан с повязкой на лбу.
Назаров шепнул Ильицкому:
— Знаете, кто это? Джорбинадзе, герой, редкой храбрости человек.
Назаров вполголоса стал рассказывать о бое при Тюренчене, в котором отличился Джорбинадзе.
— Понимаете, лошади не берут на кручу. Джорбинадзе приказал снять орудие с передка и сам палил, пока не упал без дыхания: осколком в голову!
Ильицкий слушал с жадностью, завистливо поглядывал на черноусого капитана. Обыкновенный человек с виду, внешность заурядная, а отличился. Счастье! Сергей больше всего боялся серенькой жизни, безвестности. А вот же, не выносила его волна!
Размышления его прервал адъютант, пригласивший поручика войти. Сергей почувствовал легкое удовлетворение от того, что его предпочли дожидавшемуся Джорбинадзе.
Кабинет генерала в вагоне ничем не отличался от обычного кабинета высокопоставленного чиновника в столице.
Куропаткин протянул Ильицкому руку и, не приглашая сесть, сказал:
— Мне пишет ваш дядя, просит дать вам отпуск. Ваша матушка больна?
Ильицкий подтвердил.
Командующий продолжал, не глядя на поручика:
— Вы получите отпуск. Я отправлю с вами пакет государю. Добраться вам будет нелегко. Забастовщики захватили дорогу.
Куропаткин вдруг задумался, и похоже было, что он забыл о присутствии Ильицкого. Маленькие прищуренные глазки его совсем закрылись.
Ильицкому стало неудобно так долго стоять в молчании, он кашлянул в кулак.
Куропаткин поднял голову и погладил подстриженную по моде холеную бороду.
