На суровом склоне | страница 6



Назаров говорил как человек, давно мучившийся этими вопросами.

— Говорят, что читинский губернатор Холщевников сдался на милость революционерам, отдал им Читу на поток и разграбление, — с некоторым злорадством продолжал Назаров.

Ильицкий вздрогнул и поспешно ответил:

— Я этому не верю.

От Назарова не укрылось внезапное волнение Ильицкого. Он с задором продолжал:

— Но почему же? Холщевников — рухлядь, тряпка. Вспомните Ляоян. Ведь это не начальник штаба был, а чучело с огорода. Куда ему против забастовщиков!

Ильицкий промолчал: корнет был в таком запале, что возражения оказались бы бесполезными.

Сергей вспомнил свою последнюю встречу с Холщевниковым.

Генерал вызвал его поздней ночью. Это удивило Ильицкого, но посланный за ним офицер небрежно бросил:

— У генерала бессонница от всех наших дел!

Холщевников занимал виллу коммерсанта-японца, бежавшего из Маньчжурии. Окруженный пиниями дом из серого камня, с крышей, загнутой по углам, был погружен во мрак. Светились только два окна. Комнаты соединялись раздвижными дверями с традиционным изображением Фудзиямы. Двери бесшумно раздвинулись, и поручик увидел Холщевникова, сидевшего в кресле.

Сергей знал его еще полковником, Холщевников был товарищем его отца, и поразился тому, как он изменился: постарел и осунулся.

Ильицкий начал рапорт, но Холщевников прервал его, устало махнув рукой:

— Да чего там! Садись, Сергей. Я ведь просто так тебя позвал. Узнал, что ты в штабе. Как мать? Пишет?

Сергей сказал, что мать его болеет.

— А ты попроси отпуск, Сергей, мать у тебя одна. Я за тебя похлопочу у Алексея Николаевича.

Холщевников произнес имя Куропаткина с неожиданно прозвучавшей теплотой. Ильицкий вспомнил, что в постоянных спорах между Куропаткиным и наместником Алексеевым Холщевников яростно поддерживал первого и считал Алексеева виновником поражения под Вафангоу. Холщевников остро, болезненно переживал неудачи кампании.

Он говорил усталым, тихим голосом:

— Вот, Сергей, ты меня вроде и не признал сразу. Постарел я. Да как, дружок, не постареть? Сраму-то не оберешься. Войну про… Войско теряем. А почему? Не тех людей государь к себе приблизил. Всяким там Фредериксам и разным баронам плевать на то, что другие государства нас обскакали. А какая держава была! Господи, Россия-то наша как величава!

Холщевников скорбно покачал головой.

На прощание он обнял и расцеловал Сергея как родного. Еще раз напомнил об отпуске. Когда Ильицкий поднялся, он заметил, что на столе перед Холщевниковым лежит начатое письмо. Машинально Ильицкий прочел обращение: «Его Высокопревосходительству генерал-адъютанту Куропаткину…»