— Нет, не думал, — сознался Володька, стараясь во тьме разглядеть лицо приятеля: всерьез он говорит все это, или опять озорная полоса нашла по причине бессонницы.
— Я давно втолковываю, что одного шарика у тебя не хватает… Думать надо!.. Что мы — пеньки с глазами? На поденку к попу пришли али завод строить? Разница! То-то вот и оно… Харитонушка правильно сказал… у него «чердак» светлый… Я его уважаю… Так вот какое мое предложение: давай из борозды не вылазить, не болтаться из стороны в сторону, а впряжемся и — повезем… это даже интересно с точки зрения: были, так сказать, в хвосте колонны, потом вдруг обогнали. В комсомол вступать надо. Понятно?..
— Давай, — согласился Володька, уразумев наконец суть Сережкиных слов.
— Только чтобы — работать всерьез, без трескотни, без отказу?..
— Уж такое условие: браться за гуж — так обеими руками.
— Вот именно.
Старик Парфен, спавший всегда мало, проснулся, когда скрипнула чья-то кровать; мимо него во тьме прошел кто-то, наверно, Сережка, потом вернулся, — и старик скорее почуял, чем услышал, что ребята зашептали о чем-то. Ночь была на исходе и Парфен, жалея молодых, сказал:
— А вы спите, ребятки… Утро ведь скоро… Наговориться-то еще успеете… Вам отдохнуть надо. Утро вечера всегда мудренее.
Но они не слушали его, и только когда в Ключихе пропели петухи, долгая закончилась беседа, и Сережка заснул.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
От бессонной ночи ломило кости, члены отяжелели, но Парфен поднялся рано, когда еще все спали, и, захватив ведерце рукою так, чтобы не гремело, вышел из палатки, ежась от тумана, накопившегося в низине.
Уже подступало утро: рделся на востоке розовый большой цветок и мокрой листвой березника шелестел молодой ветер. Какая-то птаха, невидимая в омуте лесов, начинала первую песню, но все срывался тонкий ее колокольчик.
Парфен подошел к озеру, которое пряталось в кустах, рукой разогнал зелень и, когда получилось круглое зеркальце, зачерпнул воды. Тут же и умылся, а вернувшись к палатке, разжег костер на прежнем месте, повесил котелок на козлы и сам присел подле него на чурбашок.
Когда нагрелась вода, начал будить ребят:
— Вставайте, молодчики!.. пора уж. Гудок на бетонке — вон как того… заливается, — подыматься велит… И денек хороший… Вставайте, пора… Я сейчас вскипячу.
Понемногу нарастали шумы и голоса в палатках; протяжно, на высокой ноте, гудел на постройке гудок; на луговине у палаток, смеясь и перекликаясь между собой, умывались автостроевцы.
