— Но ведь мы тоже? — кивал секретарь. — И вам, и мне надо… верно?.. Когда будете списки печатать, — шепните мне, а?.. А я, что услышу подходящее, — вам скажу… хорошо? Так и будем друг дружке помогать.
— Ладно, скажу.
Она посмотрела в текст, оборвавшийся на полустрочке, и Подшибихин, заметив это, похвалил ее за высокую грамотность и чистоту печати.
А ей было это очень приятно, как и всякая похвала человеку, который только еще овладевает трудной своей профессией.
Секретарь подбежал к столу, где ждали его сотни бумаг в распухших папках, и, положив их перед собой, вынул из портфеля ломоть черного хлеба, соленый огурец, завернутый в бумажку, и начал есть, поглядывая в окно.
Верховую лошадь все еще не подавали, а прошло уже немало времени.
Он побежал в обоз; узнав же, что все кони давно на работе, буквально рассвирепел:
— Что, понимаете, за вакханалия?! Сам Борис Сергеич, начальник наш, остался без лошади. Вы знаете, какой он строгий? И мне и вам влетит. Два часа тому назад послали бумажку, — а до сих пор нет.
Заведующий обозом — молодой долговязый парень, в зеленых галифе и лаптях, в черной рубахе без пояса, — стоял у ворот и мазал хомут дегтем. Он не сразу сообразил, о какой бумажке кричит этот суетливый, красный от натуги конторский житель с желтыми белками выпученных глаз.
— Записку? — лениво переспросил парень. — В восемь часов я всех коней услал, а потом получил твою цидульку…
— Так как же теперь?
— А вот так… больно долго спите… Заказывай с вечера. Сама себя раба бьет, коли нечисто жнет.
— Сейчас же давай! — надрывался Макар Макарыч, и грудью лез на конюха. — И непременно под седлом. Развели анархию!..
Долговязый парень даже с места не тронулся.
— Вон телега без колес стоит… впрягайся и вези начальника сам, ты здоровый. А лошадь с работы снимать не стану, — такой мне указ был свыше.
— Если мне такие слова говоришь — дурак ты! Идиот! Я с тобой и разговаривать не желаю!..
Подшибихин бежал от ворот и все повертывался, озираясь по сторонам.
Вдали на пустыре, за разбросанными досками и бревнами виднелся всадник. Кто-то из десятников на этот раз объезжал свой участок.
Пробежав вприпрыжку через бугры, ямы и кочки, Макар Макарыч пошел размеренным деловым шагом.
Пять человек из мокроусовской артели стругали половые доски и клали в стопы по обе стороны от себя. К ним подъезжали подводы и увозили тес на новый поселок, куда вела проторенная недавно дорожка.
Важно, почти тоном приказа, который и дается для беспрекословного исполнения, Подшибихин начал:
