Поодаль от плотов стояла единственная пока землечерпалка. Ее отражение колыхалось на тихой мелкой волне, которую она сама же и рождала. С железным скрежетом ползли по бесконечной цепи, одна за другой, полукруглые бадейки с донным песком и илом, опрокидываясь в бункер, а из него падал пенистый бурный поток в темный квадратный люк баржи.
Заложив руки за спину, Борис Сергеевич стоял у обрыва, осматривая эту, тихую пока, трудовую палестину, и глазами искал прораба, чтобы сказать ему о копрах, которые нужно соорудить срочно. Тот вскоре подошел.
Мистер Брайсон двинулся вдоль берега, попыхивая сизым пахучим дымком, за ним последовали остальные, делясь впечатлениями. Среди непонятных фраз, какими обменивались иностранцы, Дынников, услышал знакомое слово — название своей реки… С нею связано большое число важнейших вопросов, над которыми он много размышлял.
Брайсон ступил на подножку машины и, поддерживая дверцу рукой с розовыми блестящими ногтями, спросил через переводчика:
— Какие колебания уровня реки?.. хотя бы за двадцать лет? — Иностранец явно сбрасывал половину на «российское бескультурье».
— Передайте мистеру Брайсону, — отчетливо проговорил Дынников, чувствуя нечто похожее на гордость за своих предков. — Есть данные за пятьдесят шесть лет. Колебания уровня — 10—12 метров…
Брови эксперта дрогнули; наклонив голову, он нырнул в кабину, и когда Дынников сел рядом с ним, Брайсон высказал свое восхищение, но было ясно, что он не верит:
— Если это так, то вы счастливы… У нас изучение рек началось раньше на двадцать восемь лет… В Америке, как правило, проводят точные изыскания — для этого не жалеют времени, — делают расчеты, проекты, чертежи, потом уже приступают к сооружениям. И не перестраивают на ходу ничего. Выгода во времени может вам не дать эффекта.
Дынникову приличней было промолчать, тем более, что иностранец только советовал, а его намек на жесткие сроки строительства не требовал ответа.
Брайсон не понимал острейшей нужды чужой ему страны, для которой один день равнялся году. Ее социально-политический строй, может, был для него только экзотической особенностью, экспериментом, не имеющим никакого значения в деле устройства мира. По договору с фирмой он только на краткий срок вмешался в ход событий, как посторонний, и дипломатично предоставлял русским свободный выбор — или использовать его драгоценные советы, или, выслушав, позабыть…
Машины ворвались в деревню. Серая улица, соломенные крыши, резные карнизы с голубями и попугаями, замысловатые завитушки на коньках — полет крылатой фантазии плотников, медные самовары в окнах мелькали на обоих порядках и подпрыгивали, потому что и тут, в деревне, дорога была разъезжена, разбита, и широкие, как озера, стояли мутные лужи, которые не успели просохнуть после дождей.
