Когда составляли список, Настя тихомолком «пометила» Петьку Радаева в свою бригаду, но Сережка вцепился в него, не отдал, — может, душевные причины побудили его к тому.
Он и старика Харитонушку хотел записать к себе, учитывая, что не только физической силой крепка бригада. Тут уж заупрямилась Настя, да и Харитонушка выразил добровольное желание остаться при ней.
— Мы с ней — земляки, из одного места, — сказал он. — Она — девчонка, и кто-то должен помогать ей, а я на стройках бывалый и могу дать совет.
— Так вот тебя и выберем, — сказал Сенцов. Но Харитонушка отказался:
— Зачем?.. Молодому тут поспособнее, а я старик и мне это дело натужно… Ну, я отставать от вас не буду, в работе пойду ровненько.
Варвара выбрала себе новичков, только что пришедших от Чебоксар, Котласа и Уржума, ничего, кроме хозяйства своего, не видавших, — ей и пестовать этих безусых юнцов!
Вторую половину дня Горохова Настя разгружала шпалы. «Бисеровцы» — так называли Сережкину бригаду — таскали на берег гравий. «Сенцовцы» укладывали тес, а Варвара по приказу десятника увела своих копать и возить на тачках землю.
После работы они написали договор соревнования, и сам Колыванов, не утерпевший, чтобы не прийти сюда в тот же день, вместе со Штальмером — начальником гавани — скрепили его собственными подписями.
Небольшая артелка Мокроусова, отколовшаяся еще раньше, уже разбрелась по домам, а Мартын сидел на плотах в одиночестве, спустив босые ноги в воду. От закатных лучей почти пламенела рыжая его борода.
— Сидит Мартын и рыбку ловит, — указав на него, пошутил Харитонушка.
Бисеров хмуро заметил:
— Он местечко себе выбирает, где поглубже… В субботу Ивану Забаве червонец просадил.
— В карты? — ахнул старик. — Да он же не игрок сроду!
— А ты почем знаешь?.. Игроки не родятся, а навыкают… Прикупил девятку к тринадцати — вот тебе и проба счастья.
— С этаким счастьем, пожалуй, нагишом останешься. Вот так хозяйственный! И стригун — себе на уме: живем вместе, а обделал мужика за милу душу, — дивился Харитонушка. — Пойду разузнаю, что-то не верится.
Он спустился песчаным обрывом к воде, шагал по-стариковски осторожно плотами, подведенными к самому берегу, и присел подле несчастного горюна на корточки.
— Вода-то, Мартынушка, тепла?
— Еще бы. Весь день вон как палило, — ответствовал тот с ленивой суровостью. — Паримся, паримся кажинный день, одного поту сколь сойдет!.. а десятники, — шут их дери! — пишут трешницу в сутки, да еще в очереди стой за своими деньгами… Искупаться хоть. — И он принялся раздеваться.
