Тотчас же после смерти великого старика его наследники подобрали в его мастерской все недоделанные и испорченные инструменты, доделали, наклеили прославленную марку Страдивариуса и пустили в продажу. Та мировая спекуляция именем Страдивариуса, которая продолжается доныне, началась еще у изголовья знаменитого покойника.
Это были скрипки так называемого «пятого» периода Страдивариуса, или «Полу-Страдиварии», — они хуже других.
Лучшим его периодом считается четвертый. До того он делал скрипки хуже. А до него были другие Страдивариусы и Никколо Амати, а до них были другие Амати и вся кремонская школа. А до Кремоны была Брешия, и в ней впервые родилось то, что похоже на современную скрипку.
До скрипки же были виолы и те многочисленные щипковые инструменты, и японская «лунная гитара», и «фидели», и «ребабы», которые, скрещиваясь и переплетаясь, родили далекого предшественника скрипки. Об этом предшественнике долго спорили и спорят. Его искали как питекантропа, родоначальника нашего рода. И однажды, в могиле древнего воина, жившего около двух тысяч лет назад, был найден музыкальный инструмент — «крота», как говорят некоторые исследователи, — родоначальник всех смычковых инструментов.
И был то четырехугольный ящик с дугой и грифом, похожий скорее на гроб, чем на скрипку или виолончель.
Так что от инструмента «крота» до домика № 1239 на площади Доминика в Кремоне над скрипкой поработали очень многие поколения мастеров, и наконец ее до некоего совершенства довели Гварнери и Страдивариус. Это была долгая и коллективная работа по усовершенствованию звучания. Она проводилась впотьмах, в порядке развития опыта предшественников. Мастера Кремоны не знали законов акустики. Не знали и не могли знать этих законов ни Амати, ни Страдивариус, ни Гварнери. Они работали эмпирически, на ощупь и часто достигали многого путем случайностей.
Так, слава Брешии, предшественницы кремонской школы, была многим обязана тому, что поблизости лежали обширные хвойные леса. Так, турецкие спекулянты семнадцатого века помогли развитию скрипки: они жульнически поставляли Италии плохое волнистое дерево для весел, и это было счастьем для скрипичных мастеров; лучшие из инструментов сделаны из дерева с волнистыми слоями.
Корпус скрипки менял свои формы — он был и лунообразным и яйцевидным, пока наконец не принял знакомых нам форм. Напрасно думать, что они акустическая находка, «эврика», некое геометрическое совершенство, счастливо непреложное с точки зрения звука. Скорее наоборот: они рутинны и антиакустичны.
