Он присел на плетеный стул, и тот противно заскрипел под ним. Меки сразу пересел на другой. «А может, совсем уйти отсюда?» — подумал Меки, но тут же почувствовал, что не встанет и никуда не уйдет. От волнения у Меки закружилась голова, когда он представил себе все, что сейчас произойдет: в комнату влетит красивая девочка, обнимет его своими белыми руками и утопит в этих роскошных пестрых подушках. И тут ему стало совсем плохо — страшился он этих объятий и нестерпимо жаждал их. А ко всему этому ударила в колокол совесть. Измена! Зачем ты здесь, если любишь Талико?
Но и этот колокол умолк — бесстыдное желание обладать женщиной заглушило все колокола мира.
За стеной хохотали и визжали — это Дахундара развлекал девочек своей любимой песней:
По земле хожу,
Не в земле лежу —
Вот и не тужу!..
В комнату вошла женщина. Не поздоровавшись, даже не посмотрев на него хорошенько, женщина прошла мимо привставшего гостя, словно это не живой человек потянулся к ней навстречу, — так проходят мимо пустого стула, мимо всех привычных и наскучивших вещей.
Женщина выглядела крайне усталой: усталые глаза, усталые, безжизненно свисающие руки, усталая нерадостная походка и даже халат на ней казался усталым и старым — на живом женском теле такой красивый ситец играл бы всеми красками весны и молодости, а на ней он — как на деревянной вешалке.
Хоть и малоопытен был Меки, но сердцем понял: не той усталостью устала женщина, которая валит с ног жницу в поле или судомойку в духане.
Когда она вошла, ее наскоро повязанная вокруг головы коса распустилась и упала на спину. Зная, что Дахундара знатного гостя не приведет, женщина не подновляла румян на лице, а остатки прежних уже не прикрывали ее дряблую в оспинных рябинках кожу. Подойдя к постели, она выбрала подушку, устало взбила ее и положила у высокой спинки кровати. Затем она скинула сандалии и так бессильно свалилась на постель, что со стороны можно было подумать: никогда ей уже не подняться с этой кровати.
Кто-кто, а Меки повидал на своем веку уставших людей, но такой мертвой усталости он еще не видел. Все, что женщина делала, укладываясь в постель, она с радостью бы не делала, но на одном крыле куда улетишь.
Меки ждал от этой женщины чуда, еще неслыханных слов, еще не испытанных радостей. Большого светлого праздника ждал он от первой своей женщины. Будто Она и Он еще только-только сотворены богом и еще не успели познать друг друга. Вот она, его первая Ева, вот он, ее первый Адам. И первый грех должен свершиться здесь, в этой бедной комнате. А эта усталая женщина даже не посмотрела на него, ничем — ни словом, ни взглядом, ни движением — не обнаружила она, что видит Меки и что кроме нее самой есть в комнате другой человек.
