Пока ехали в фаэтоне, Меки немного пришел в себя, но душа его этому не обрадовалась — он сразу замкнулся, перестал отвечать на вопросы Дахундары и даже не спросил, куда они в такой потоп спешат. Ему уже было все равно, куда дотащит его эта колымага и где его застанет утро, лишь бы сейчас не возвращаться в деревню. Таким он вернуться не может — потом, потом, через недельку или две, когда сердце немного смирится.
А Дахундара борется со сном, не приведи господи проехать мимо того дома. В такой ливень это не мудрено. И тогда прощай, праздник, — то, что задумал Дахундара, венец всему веселью. Меки он пока ничего не сказал, может, в доме мадам Тасико мамзели уже заняты. Так зачем напрасно разжигать парня?
— Знаешь, дорогой, как я люблю в такую погодку ездить в фаэтоне? Сидишь себе как князь под верной крышей, а сверху дождь, тук и тук, — сказал Дахундара и добавил по-русски: — М-м-м, какая музыка, прямо прелесть.
— Как хорошо, Даху, что ты все в этом мире любишь, — печально отозвался Меки.
— Ты что, глупцом меня считаешь, парень? — обиделся Дахундара. — Как это все? А я мотыгу не люблю, прикажешь с ней целоваться? Не буду, все равно не буду. И кирку не люблю. И Тарасия Хазарадзе. Тебе мало?
— Ну чего ты прицепился к Тарасию? — сказал Меки. — Чем он тебе не угодил?
Дахундара поправил на коленях кожаную полость, откашлялся и тихо сказал:
— Послушай меня, молодой человек. Сын Адама никогда не должен забывать, что он смертен, что он приходит в этот мир на один день. Да, да, не качай головой — мы все в этом мире жалкие однодневки, а уходим из него уже навсегда. Все кончается там, за кладбищенской оградой. Забудешь об этом — прощайся тогда со всеми радостями жизни, засядут в твоем сердце два страшных дьявола — жадность и зависть — и не будет тебе покоя до самой могилы. Изведешь ты себя злой мыслью, почему у тебя меньше денег, чем у ближнего твоего, почему у него домик под красной черепицей стоит, а ты на паршивую дранку не наскребешь, почему он на золотом троне сидит, а ты на хромой табуретке. И твой Тарасий Хазарадзе тоже хорош — обманывает народ. Посадите меня на трон, поет он, и будет вам полный порядок. Пой, пой, пташечка, так я тебе и поверил! В этом темном мире даже казаки Николая Второго не смогли порядок навести. Понял? Искатели трона только мешают людям жить…
Дахундара не закончил свою проповедь.
— Стой! — закричал он извозчику.
Фаэтон остановился. Дахундара откинул полость и соскочил прямо в бурлящую воду. За оградой среди мокрых деревьев смутно желтели слабо освещенные окна.
